Конец заблуждениям. Робин Кирман
выборы, и Борис Ельцин боролся за сохранение власти. Той же весной боснийские военные преступники предстали перед судом ООН; в результате взрыва, устроенного ИРА[1] в Манчестере, пострадали двести человек, а в Америке был задержан и осужден террорист, прозванный Унабомбер, которым оказался некто по имени Тед Качинский[2]. Пока Джина читала, ее сердце бешено колотилось от осознания, что она столько всего пропустила, что ничего не знала об огромном количестве происходящих в мире событий. Вскоре после этого они договорились остановиться на озере Валензе – в месте, где никто чужой не мог слишком внезапно пробудить ее воспоминания, не считая хозяйки, которая приходила, чтобы поставить свежие нарциссы в их комнату. В месте, где было легко забыть об огромном сложном мире, а значит, и о том, что забыла она.
Теперь, в четвертый и последний день здесь, они с Дунканом планировали взять напрокат машину хозяйки, дабы посетить хребет Курфирстен и дойти до Паксмаля – знаменитого памятника мира.
Сразу после завтрака пара поехала к подножию горы, чтобы начать долгий крутой подъем. Путь наверх был трудным, и Джина поймала себя на мыслях о человеке, который сотни раз в одиночку проделывал этот путь, чтобы построить памятник: прямоугольное каменное здание с широкими колоннами, бассейн перед ним, отражающий свет, и по обе стороны от него – каменные стены, украшенные мозаикой. Согласно путеводителю, вся эта работа была выполнена одним художником и стоила ему двадцати пяти лет изнурительных усилий. История одинокого человека, воплощающего свою идею, тронула Джину. Она обняла Дункана и крепко прижалась к нему. Она всегда стремилась к жизни творца, страшась одиночества, порой присущего этой профессии. Какое счастье, что у нее есть Дункан! Ее муж – человек, которого она любит, и композитор, с которым может творить, делясь прекрасным.
Спускаться с горы оказалось куда проще, но все же к тому времени, когда они с Дунканом вернулись в гостевой дом, чтобы пообедать, было больше двух часов. Повариха проявила недовольство из-за того, что ей пришлось так поздно подавать еду, и она не преминула напомнить им, что обычно к этому часу обед уже должен заканчиваться.
– Похоже, это не просто стереотип, – пробормотал Дункан себе под нос, – про швейцарцев и время.
В наказание женщина подала ту же еду, что и накануне: просто разогрела лосось с картофелем.
Пока Джина ковыряла рыхлый кусочек картофеля, Дункан отодвинул тарелку.
– К черту, у нас же есть машина. Давай съездим куда-нибудь и поедим по-настоящему.
После обеда они подошли к стойке регистрации и Дункан сообщил хозяйке пансиона, мисс Арнер, что на ужин их не будет.
– Думаю, мы с моей женой проведем вечер вне дома.
Моя жена. Это слово показалось Джине чужим; определения жена и муж они с Дунканом использовали только наедине, когда им не нужно было скрывать, насколько они важны для них, несмотря на архаичность.
Они
Ирландская республиканская армия.
Американский математик, социальный критик, террорист, известный своей кампанией по рассылке бомб почтой.