Конец заблуждениям. Робин Кирман
я отнесу его позже, вместе с багажом, – предложил он, наклоняясь и откидывая влажные волосы, прилипшие к лицу, чтобы поцеловать ее.
Выписываться надо было только в час дня, поэтому Джина отправилась на озеро, пока Дункан заканчивал собирать вещи и оплачивал счета. Оставив сменную одежду и надев купальный костюм, она босиком направилась к берегу, заросшему травой почти до самой кромки воды. Джина прыгнула в озеро, чтобы не ступать на галечное дно, и в этот момент у нее возникло еще одно воспоминание – посещение озера Абикиу в детстве. Это было в те годы, когда она еще не умела плавать, до того, как стала высокой и сильной, когда она цеплялась за теплое тело своей матери, не имея мужества отпустить ее, считая, что в одиночку она будет просто тонуть, тонуть и тонуть.
Теперь Джина двигалась изо всех сил, как будто плыла против собственного страха, замешательства и ужаса, вызванного незнанием части своего прошлого. Она провела в воде столько времени, что ее губы начали дрожать от холода, и она забеспокоилась, что опоздает. Выйдя на берег, Джина помчалась в комнату, чтобы собраться.
Одевшись, она вышла в холл и заметила Дункана, стоящего к ней спиной. Он говорил по телефону, находившемуся на стойке:
– Да, все хорошо, спасибо. Надеюсь, ты знаешь, что я никогда не хотел причинить тебе боль.
Джина остолбенела, услышав эти слова, поскольку предполагала, что муж разбирается с чем-то бытовым: с бронированием или неправильным счетом.
Домовладелица, мисс Арнер, поприветствовала Джину с противоположного конца стойки, и Дункан, заметив это, тоже повернулся, глядя на свою жену с непринужденным выражением лица, никак не подходящим к тону, которым он только что говорил. Прикрыв трубку рукой, он одними губами произнес:
– Моя мать.
– Ах, вот оно что…
Джина отошла, чтобы не мешать. К сожалению, они с матерью Дункана общались мало, и она смирилась с тем, что это вряд ли изменится. Миссис Лоуис была еврейкой, родилась в Эльзас-Лотарингии во время Второй мировой войны и с того момента, как она услышала, что фамилия Джины – Рейнхольд, относилась к ней с недоверием. Джина могла только представить, что эта женщина сказала бы, узнав об их посещении Берлина, а затем Вены.
– Поговорим об этом в другой раз, хорошо? Мне жаль. Обещаю еще позвонить.
Дункан повесил трубку, покачав головой.
– Все в порядке? – спросила Джина.
Он ответил не сразу. Этот звонок, казалось, выбил его из колеи.
– Просто нужно было дать ей знать, что у нас все в порядке.
– И извиниться?
– За то, что оставили ее, отправились в путешествие, вели нашу собственную независимую счастливую жизнь. – Он улыбнулся, но Джина все еще была обеспокоена.
– Ты не сказал ей, что мы направляемся в Австрию?
– Нет, боже, нет! Она продолжает думать, что мы в Лондоне. Очевидно, она посылала нам туда письма. Мне пришлось притвориться, что мы их получили.
Как это ни прискорбно, Джина понимала, что подобной