Память счастья. Петр Сосновский
Однако то, что я сторонился женщин, мне теперь было понятно – шло не от сердца… Слова лечащего врача о том, что у меня, если я женюсь, не будет детей, заставили меня в свое время стать равнодушным к противоположному полу. И вот теперь надо же такому случиться я был вновь взбудоражен.
Еще на работе, сидя у себя в офисе, я позвонил своему двоюродному брату Василию, отличному автослесарю и попросил его приехать ко мне, необходимо было как можно скорее отремонтировать машину. Пользоваться городским транспортом, как я понял, было небезопасно. Раньше я отказывался от него из-за того, что после катастрофы был изувечен и мне не хотелось своим видом угнетающе действовать на окружающих людей. Теперь же, хотя я уже и не был таким страшным, прикрыв свои шрамы на лице роскошной бородой, стремился как можно быстрее пересесть на свою машину, чтобы избавить себя от, еще каких-нибудь, случайных недоразумений. Конечно, в метро сейчас можно было увидеть такое, что и в аду не присниться: увечья, всевозможные урожденные дефекты людьми выставляются на показ, чтобы испугать, порой унизить своим видом, разжалобить более преуспевающих в жизни и вынудить их жертвовать деньги. Но неужели меня можно так напугаться, думал я, и не принять слова извинения.
Встретившись, в тот же день с двоюродным братом я повел его в гараж. Василий был очень похож на меня. Правда, не внешне, в отличие от меня брюнета он был блондином, несколько выше и крупнее фигурой, а вот мягкой походкой, манерой непринужденно держаться в обществе, тихим голосом, располагающим к себе, мы были одинаковы.
Я часто обращался к нему за помощью. И он помогал мне. Порой, переламывая себя: как, например, было, тогда, когда я попал под машину.
Выкарабкавшись с того света, я, можно сказать, заставил Василия пойти к моей невесте и сказать ей прямо, что я умер. Помню, он долго не соглашался. Пытался даже убедить меня, чтобы я этого не делал. Брат считал, что особенно в горе рядом должны быть не только мать, отец, братья, сестры, но и если тебе уже больше двадцати лет – любимая девушка. Но я был непреклонен. Не знаю, как он сообщил ей о моей фиктивной смерти, но ему это пришлось сделать.
Василий был младше меня и всегда, сколько я его помню, подчинялся мне. Вот и сейчас стоило, лишь было ему позвонить, как он, бросив все свои дела, стоял передо мной.
Объяснять причину своей спешки: «поставить автомобиль – коня на колеса» – я не стал. Он видел по моему расстроенному лицу, что мне нужна помощь и этого было достаточно.
Брат быстро осмотрел машину, отметил что-то себе в записной книжке, и сказал, что ремонт особого труда не представит: все будет зависеть от того, как быстро ему удастся найти запасные части для машины.
– Марка, видишь ли, не распространенная, требуется время, – сказал он. – Я понимал это, но ругать мог только себя, так как в свое время при покупке автомобиля не посоветовался с Василием. А ведь мог. Но форма машины мне так запала в душу, что я уже не о какой другой и думать не хотел.
Достать