Золотой век. Книга 1. Лев. Конн Иггульден
только тогда, когда испугались, что наш флот окажется в руках персидского царя! Друг и союзник так себя не ведет. Мой отец собирает великий союз ради общего блага. Теперь я понимаю.
– Что на тебя нашло сегодня? – спросил Кимон.
Перикл ничего не ответил, опасаясь опуститься из-за ревности до мелочных придирок. Он был прав. И даже если он зол на них обоих, на его правоте это никак не сказывалось.
– Ничего, – буркнул Перикл.
Он потер подбородок и невнятно поблагодарил Фетиду, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Идем. Одобряет это Спарта или нет, я хочу, чтобы этот афинский союз образовался поскорее.
Увидев, что Фетида принесла зубную палочку и горячую воду, он поковырял острым концом палочки между зубами и наконец избавился от кусочка хряща, уже давно его беспокоившего. Передав палочку Кимону, он прополоскал рот горячей водой, окунул обе руки в чашу и провел ладонями по волосам.
– Готовы? – спросил Перикл.
Кимон кивнул, а Фетида промолчала и только прикусила губу, удивляясь перемене в его настроении.
Перикл вышел из маленькой комнаты первым. Солнце едва показалось из-за горизонта, но улицы острова уже были запружены людьми. Народу на Делосе собралось гораздо больше, чем он предполагал. Цари, царицы и члены собраний – все они прибыли со слугами и рабами. Мужчины и женщины шли пешком, или их перемещали на носилках в соответствии с обычаями. А собрал их всех здесь один человек, напомнил себе Перикл. Не Кимон, не Аристид и не кто-то другой. Его отец, Ксантипп.
Ему показалось, что Фетида окликнула его по имени, но он не обернулся.
На пристани Перикл увидел отца в компании Аристида и дюжины священников. Большинство из них были последователями культов Аполлона и Ареса, но он узнал также жреца Аида и жрицу Афины, почтенную женщину с высоким шлемом на голове и в белом одеянии. Пребывая в отвратительном настроении, Перикл направился прямиком к этой группе и без колебаний встал рядом с отцом. Ксантипп взглянул на него и ничего не сказал, но прогонять сына старик не стал.
Толпа из пожилых мужчин и женщин росла на глазах, и уже казалось, что на пристани собрались едва ли не все капитаны и члены команды, все архонты и представители известных семей.
В море, на кораблях, едва лишь золотой блеск разлился над горизонтом, экипажи встали навытяжку.
Жрецы Аполлона завели утреннее песнопение, приветствуя наступающий день, дар их покровителя. Собравшиеся на берегу склонили голову, наслаждаясь перспективой согреться после прохладной ночи. Оглянувшись, Перикл увидел в нескольких рядах позади себя Кимона. Стратег стоял с серьезным видом, сдвинув брови, прекрасно понимая, какое великое событие происходит у них на глазах.
В завершение утреннего песнопения несколько вспотевших жрецов вывели быка, протяжным мычанием выражающего скорбное замешательство.
Сильное, крупное животное казалось изрядно исхудавшим из-за проступающих под кожей ребер. Возможно, его привезли на остров