Тайны и ложь. Аля Кьют
много воспоминаний тащились за мной вместе с Мироном. Я бы очень хотела забыть или хотя бы не реагировать так остро на свое прошлое.
Мечты-мечты.
Я приставила палец, чтобы открыть замок на двери. Правила приличия требовали пропустить Мира вперед, но я даже дверь не стала придерживать. Ему пришлось поймать ее и проскочить скорее в холл.
Пока он возился с верхней одеждой, я уже прошла в гостиную и включила везде свет. Мне нравилось опережать его на два шага. Хоть какое-то превосходство после тотального унижения у нотариуса и на кладбище.
– Говори, что хотел, и уходи, – сказала я жестко.
Но Мирон не спешил приступить к делу. Он прогулялся по гостиной, продолжая улыбаться. Остановился у полки с фотографиями и долго смотрел на фото родителей.
Мое оттаявшее сердце предательски сжалось в очередной раз. Каким бы гадом ни был Мирон, он не заслужил потерять всю семью. Сначала родители, теперь Степа. Сложно представить, что он чувствовал сейчас. Странно, что он проживает потерю здесь со мной, а не в вонючем баре в обнимку с третьесортной шалавой.
Я ждала, не смея прервать его.
Мир отвел глаза от фото, осмотрел гостиную. Его взгляд задержался на моем портрете.
– Ты почти ничего не переделывала здесь, – сказал он. – Все осталось таким, как при маме.
– Мы с ней всегда сходились во вкусах, – ответила я и уколола, не сдержавшись, – поэтому Степа и женился на мне.
Мир скривил губы и закатил глаза.
– Мы оба прекрасно знаем причину, по которой вы поженились. И это не наша мать.
Я прищурилась, но не стал отвечать на это. В любой перепалке с Мироном я проиграю. При всей своей тяге к маргинальному образу жизни Мирон Бероев истинный сын своей прекрасной красноречивой и меткой мамы.
– Если ты собрался говорить об этом, то лучше сразу проваливай.
– Я хотел сделать комплимент, – Мир поднял руки вверх, сдаваясь. – Поговорить нам нужно о Степке и завещании.
Мирон сел без приглашения и нагло поинтересовался:
– Может, выпьем вина?
– Вряд ли это хорошая идея. И не смей здесь устраивать ничего… – я пыталась подобрать слова, но ничего подходящего не приходило в голову. – Ничего того… Мерзкого.
Мир покачал головой.
– Думала, я разомлею и начну рассыпать дороги белого на журнальном столике?
Я поджала губы и сложила руки на груди. Стояла молча, глядя на него сверху вниз.
– Нет, Крис. Я чист уже три года как. Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу.
Было похоже на правду, но я не спешила верить.
– А вино?
– Вино – это не кокс.
– Но ты пьешь.
– Бокал или два. Не до поросячьего визга.
– Неужели?
– Ты ведь жила со Стёпой. У него в подвале сто пудов бутылок двести элитного дерьма из лучших виноградников мира. Он и бомжа научил бы пить культурно.
Снова звучало очень знакомо и правдоподобно. Но я еще колебалась.
– Боюсь, многие бомжи ведут себя приличнее, чем ты.
Мир скривил лицо и не стал спорить.
– Можешь