Три месяца, две недели и один день. Ксения Васильевна Шишина
с каждой неделей живот. – Может, тебе нужны… ну, нужны… деньги? – я не хочу, чтобы всё было так, но ничего не могу поделать с тем, что помню тот ужасный день, когда она отказалась от всего, что связано со мной, но теперь ситуация изменилась. Это косвенно для ребёнка, и, может, она возьмёт их, раз уж он будет всецело моим?
– Зачем? Чтобы купить угодную тебе одежду, чтобы та, когда всё закончится, впоследствии осела мёртвым грузом в моём шкафу и больше никогда мне не понадобилась? Я обойдусь тем, что есть.
– Ясно.
– И что же именно тебе ясно? – спрашивает Оливия, и я наблюдаю за тем, как её правая рука с уже надкусанным зелёным яблоком в ладони опускается обратно на стол, в этот раз не достигнув рта, но мне особо нечего сказать. За исключением, пожалуй, лишь одной вещи.
– Ясно то, что твоя мать, по-видимому, тоже считает некоторые траты совершенно напрасными и ненужными. Ну и, вероятно, также не хочет этого ребёнка, – сейчас время обеда, и, сидя за кухонным столом, женщина напротив меня уже закончила со своим творогом, обнаружившимся в моём холодильнике наряду с фруктами и молоком, которыми она и пожелала перекусить, но мне более и кусок в горло не лезет. И таким образом я пристраиваю вилку на край своей тарелки с овощным салатом, не съеденным даже наполовину, а так, лишь измученным нервным перемещением ингредиентов по поверхности столовым прибором. Не стоило и пытаться. Затевать всё это…
Что, по-моему, будет дальше? Мы сядем смотреть какой-нибудь фильм или телевизионное шоу, и такое времяпрепровождение плавно перетечёт в вечер и ужин, как будто мы по-прежнему семья. Влюблённые и женатые люди, возвращающиеся домой после работы или просто проводящие таким образом свои заслуженные выходные, а в процессе мне вдруг удастся получить адекватные ответы и вызвать биологическую мать своего ребёнка на серьёзный разговор? Да ну, чушь несусветная. Некоторые страницы книги под названием «Оливия Браун» так и останутся недоступны для моего понимания, сколько бы раз я не пытался разобраться во всех хитросплетениях сюжета. Нужно ли мне это вообще? Задавать вопросы с целью узнать, будут ли в жизни малыша два комплекта бабушек и дедушек или только один? И что насчёт семейного совета? Смогу ли я удержать Оливию вдали от него? Выходит, этого я хочу? Защитить её и принять весь огонь на себя, чтобы у неё даже не было возможности сказать нечто такое, что способно выставить всё в негативном свете?
– Она и меня не хотела.
– Ты бредишь, – Мэриан, как мне кажется, подлинно и искренне испугалась за свою дочь, когда я приехал к ним, чтобы выяснить, где та находится, и на притворство это совершенно не походило, – готов поспорить, в тот день она подумала, что я могу тебе что-то сделать, – а я мог? Или я тоже был напуган тем, что может сделать новый Дерек, который мне ещё ужасно мало знаком?
– Что-то плохое?
– Да, – отвечаю я ей, но больше столу и тарелке, будто в них содержится всё, что мне так необходимо знать, и если всмотреться, то разум очистится, прояснится и наполнится неведомым до того знанием.
– А ты на это способен?
– Я