Реквием по любви. Искупление. Людмила Сладкова
из динамика, он откупорил бутылку с какой-то жидкостью и отпил прямо из горла.
– Нет, – раздался наконец его усталый вздох. – Меня не подставляли.
Дмитрий не выдержал. Нервы, натянутые до предела, сдали окончательно.
– Ты че, сука, за идиота меня держишь? – рявкнул он настолько громко, что в соседнем дворе залаяла собака. – Черчилля он, видите ли, не предавал! Как же ты тогда среди прихвостней Гарика оказался, если не…
Похомов замолчал резко. Стремительно. Так и не закончив фразу.
Просто внезапно осознал кое-что. И осознал с предельной четкостью.
Не доверяя собственным ногам, он с грохотом опустился на скамейку.
Уперевшись локтями в крышку стола, что было мочи стиснул свои пульсирующие виски и прохрипел, практически сражаясь за дыхание:
– Ты… ты любил Марину. Ты искренне ее любил. Боготворил. А значит, никогда… ни при каких обстоятельствах не причинил бы ей боли. И уж точно не подверг бы ее насилию. Я знаю это наверняка, потому что… понимаю твои чувства, как никто другой. Проще самому себе пулю в лоб пустить, чем заставить любимую женщину так зверски страдать. У тебя никогда не было физической близости с женой Черчесова. Вы… все выдумали, чтобы… Это был план. Чертовски крутой и шикарно обыгранный. Известный лишь вам троим. Твою мать! Ты и правда не предавал его! Все знали о твоих чувствах к Марине. Сыграв на этих знаниях, Черчилль создал идеальную легенду и… собственноручно внедрил тебя к Гарику! Пока Кир был жив, ты работал на него. А когда его не стало, то все равно вынужден был остаться с Пескарем. Но уже для других целей. Жертвуя собой, ты защищал ту, которую любил. И Марина знала об этом. Потому и обратилась за помощью именно к тебе, когда пропала ее подруга Ирина. Наверняка Марина поддерживала с тобой тайное общение вплоть до самой своей смерти. Чтоб мне сдохнуть! Как же я раньше-то не догадался?
Зарутский горько усмехнулся:
– Знаешь, временами ты жутко раздражаешь меня своей заносчивостью, но я должен признать, что всегда считал тебя смышленым пареньком!
– У тебя есть доказательства? Хоть что-то, подтверждающее мои догадки?
– Есть. Были. Но… не у меня.
– А у кого?
– У Марины.
– Где они сейчас?
– Понятия не имею!
– Что, даже не искал?
– Зачем?
– Чтобы обелить свое имя, например!
– Мне давно уже нечего обелять. Я увяз в этом дерьме по самую макушку.
Дмитрий никак не отреагировал на его слова.
Ему не давал покоя еще один факт. Неоспоримый.
– Когда не стало Марины, ты… все равно продолжил защищать Лизу. Продолжил, даже зная наверняка, что не являешься ее отцом. Почему?
– Да плевать мне, кто ее отец! – грубо прогромыхал Макар. – Мне важно лишь… кто ее мать!
Сказать, что ему от услышанного сделалось не по себе, значит ничего не сказать.
Борзый нервно вскочил и, намеренно игнорируя капитально охреневшие лица окружающих, несколько раз торопливо втянул спасительный воздух полной грудью.