Царица Теней: возвращение Персефоны. Инна Ласточка
Зевсу о том, с кем и когда встречаюсь. В чём дело? Должна быть веская причина, чтобы явиться ко мне.
Аид медленно поднял взгляд.
– Зевс и есть причина. Никто не желает новой войны, но, уверяю, она начнётся, если Зевс не перестанет думать, что я желаю занять его трон.
Гелиос очень долго серьёзно смотрел на Аида, затем рассмеялся.
– Детские игры трёх верховных богов! Только вам могло прийти в голову, что царю недостаточно одного царства. Кто мало-мальски разбирается в правлении и выполняет свой долг с честью, знает, как тяжело править одним царством, и какая ответственность приходит, если их два и больше.
– Я это понимаю, – спокойно ответил Аид, нисколько не проявив ответного чувства радости.
– Вот именно, понимаешь. С чего же ты решил напомнить, что у тебя нет никаких амбиций насчёт Олимпа? Мне это хорошо известно. А знаешь ли ты, скольким ещё богам известно то же самое?
Аид не ответил, и Гелиос, погладив подбородок, продолжил.
– Не знаешь, конечно. И Зевс не знает, потому и не может отступиться от правил, не может не проучить брата, начавшего войну.
– Мнение богов меня не интересует, – сказал Аид. – После памятного события Зевс решил, что я предал его, начав войну, но нас столкнули намеренно. Я хочу донести это до него.
Гелиос прикрыл глаза.
– Никто лучше не справится с решением твоих проблем, чем ты сам. На всё есть свои причины, а поступки и вещи неизменно связаны общей канвой мироздания. Я знаю, что тебе не нужен трон Олимпа, ты уже царь трёх миров. Все пути ведут в твоё царство, всё рано или поздно заканчивается в твоих чертогах. И трон Зевса, и трон Посейдона – ничто, а ты царь, у которого есть будущее, пока существует Космос. Скажи мне правду, – Гелиос заложил руки за спину и склонился вперёд, – если бы ты хотел трон Олимпа, неужели не смог бы взять его?
– Мысли Владыки Гелиоса схожи с моими, – согласно кивнул Аид, – и я надеюсь, что он сможет обсудить это с Зевсом в ближайшее время.
– Не послушает, – перебил Гелиос. – Я вам не отец и не наставник. Мой удел – солнце, я не могу и не должен вмешиваться во внешние дела. Особенно в твои. Однажды я заслонил взор Персефоны, надеясь спасти тебя от гнева Деметры, но сам получил сполна… гнев Деметры был страшен, а Персефона всё равно влюбилась в тебя. Есть вещи, о которых я могу не знать, и есть вещи, которым не в силах помешать. Ты, в общем-то, тоже, – он вдруг осмотрелся, словно был вором в своём собственном доме, и поставил божественную защиту.
Аид удивился, но промолчал, ожидая продолжения разговора. Гелиос взмахнул рукой и из солнечной вспышки извлёк радужный аметист.
– На самом деле, я ждал тебя. Она просила передать, что скоро ты всё узнаешь, нити судьбы ведут тебя к этому, и ты встретишь её.
Рука Аида дрогнула, когда ему в ладонь упал сколотый переливающийся аметист.
– Она жива? – прошептал он и взволнованно сглотнул. – Она в порядке?
Гелиос медленно прикрыл глаза.
– В порядке и, очевидно, жива, раз планета