Грядущая буря. Роберт Джордан
в сундуке. Тогда бы… Тогда бы все кончилось».
Кадсуане потягивала вино. Ранду незачем было пробовать его на вкус – он и так знал, что пряности такие жгучие, что вино превратилось в донельзя противное питье. Но лучше так, чем что-то альтернативное.
– Ты требуешь от нас результатов, мальчик мой, – сказала Кадсуане. – И в то же время сам лишаешь нас необходимых инструментов. Можешь называть это пыткой, допросом, хоть запеканием, но, по-моему, это глупость. Вот если бы нам было позволено…
– Нет! – прорычал Ранд, обрывая ее взмахом руки… нет, культи. – Вы не будете ей ни угрожать, ни причинять боль.
«Посаженный в темный сундук, откуда время от времени выволакивают наружу и избивают». Он не позволит, чтобы таким образом обращались с женщиной, оказавшейся в его власти. Пусть даже это Отрекшаяся.
– Допрашивайте ее сколько угодно, но некоторых вещей я не допущу.
Найнив презрительно фыркнула:
– Ранд, это же Отрекшаяся! Она опасна, опаснее некуда!
– Что она опасна, я и так знаю, – тихим голосом произнес Ранд, подняв покалеченную левую руку и показывая ей культю. В свете лампы металлом блеснул ало-золотой вытатуированный дракон. Голову дракона поглотил Огонь, который едва не погубил самого Ранда.
Найнив сделала глубокий вдох и сказала:
– Что ж, тогда ты должен понять, что к ней обычные правила неприменимы!
– Я сказал «нет»! – ответил Ранд. – Допрашивай ее, но ничего с ней не делай!
«Только не с женщиной. Я буду держаться за этот лучик света в своей душе. Я уже и так принес смерть и горе слишком многим женщинам».
– Если таково твое требование, мальчик мой, – скупо заметила Кадсуане, – тогда так и будет. Только не хнычь, когда нам не удастся вытащить из нее то, что она ела вчера на завтрак, а тем более – сведения о местонахождении других Отрекшихся. Можно только задаваться вопросом, почему ты вообще настаиваешь на продолжении подобного фарса. Вероятно, нам стоит просто передать ее Белой Башне и покончить с этим делом.
Ранд отвернулся. Солдаты на лугу уже закончили оборудовать коновязи. Выглядели те хорошо – выровненные и прямые, и каждой лошади отведено ровно столько места, сколько нужно.
Отдать ее Белой Башне? Такого не будет никогда. Кадсуане не выпустит Семираг из своих рук, пока не добьется от Отрекшейся ответов на интересующие ее вопросы. За окном по-прежнему дул ветер, и знамена развевались у Ранда перед глазами.
– Передать ее Белой Башне, говорите? – произнес он, поворачиваясь и глядя на Кадсуане и Найнив. – Какой Белой Башне? Вы готовы доверить ее присмотру Элайды? Или имеете в виду других? Сомневаюсь, что Эгвейн обрадуется, если я вдруг подкину ей одну из Отрекшихся. С Эгвейн станется просто отпустить Семираг, а вместо нее схватить меня, дабы заставить преклониться перед правосудием Белой Башни. Где меня потом укротят, превратив в очередной охотничий трофей.
– Ранд! – нахмурившись, воскликнула Найнив. – Эгвейн никогда…
– Она – Амерлин, – отозвался