Городской роман или Школа Карабаса. Елена Овчинникова
болезненным, но считалось легким; ибо детей не оставляли в спортзале на целую ночь.
Старательно отработав свое нахождение здесь – в общем зале и отдельных кабинетах – воспитанники, если не были наказаны на ночь – получали возможность отдохнуть в жилом помещении только с двух часов ночи до десяти утра. При этом их коридор тщательно запирался на ключ охранником Степанычем. Порой вместе с воспитанниками он мог запереть и Маргариту, которая обязана была следить за дисциплиной у молодежи; но, чаще всего – по обоюдному согласию – охранник просто оставлял женщину ночевать в своей комнате.
Так проходил один день за другим, где обучение и работа чередовались наказаниями, и Надя не ждала уже никаких изменений. Другая жизнь – как она надеялась – должна была наступить для нее только через два года, когда закончится договор между ее папкой и Карабасом. А сейчас она должна была обучаться обворожительным и доступным манерам поведения, гимнастике у шеста, а по вечерам аккуратно разносить подносы с бокалами – по возможности избегая наказаний за всевозможные проступки в течение дня; ибо поясок у нее был всегда под рукой, как когда-то отцовский ремень.
Что именно происходило в отдельных кабинетах – Надежде было пока не известно. Девочки не любили разговоры на эту тему, а настойчиво расспрашивать их – новенькая не решалась; хотя и догадывалась, что там не было ничего хорошего. Ведь по возвращению из отдельных кабинетов с очень довольными мужчинами – девочкам не сразу удавалось вернуть себе кокетливый нрав в общении с прочими гостями клуба.
Но больше других уединений с посетителями избегала самая мелкая из девочек – веснушчатая Ира. Она упорно старалась прятаться за барной стойкой, не выходя к гостям навстречу. Из дневных бесед с ней Надежда узнала, что ее ровесница только на четыре месяца раньше нее появилась в этих стенах; а лишь спустя полтора месяца достаточно жестких занятий с Карабасом у нее – как и у других девочек – наконец начались месячные. И хотя близкими подругами они так и не стали, Надя искренне порадовалась за Иру, когда той – вечером в конце мая – удалось вовсе избежать посещения отдельного кабинета.
Однако той же ночью в жилую комнату к воспитанникам, успевшим надеть ночные рубашки, неожиданно вошел Вадим Петрович.
– Подойди-ка ко мне с пояском, лентяйка! – указав пальцем на Иру, приказал он.
Публичные наказания здесь бывали крайне редко. Даже тогда, когда на виду у всех разбивалась посуда; виновного удаляли с глаз долой – как правило, в спортзал. Там он получал все то – что ему полагалось; после чего возвращался к работе. Но в этот раз, на виду у всех наматывая поясок Иры на руку, Карабас строго потребовал:
– Смотреть всем воспитанникам! Будете знать, что случается с лентяйками, которые ничего не заработали за целый день!
Затем он уверенно левой рукой обхватил несчастную за талию так, чтобы задранная ночная рубашка не загораживала выставленный вперед живот, и приказал:
– Ноги