Узнать, хранить, не умереть. Станислав Ленсу
сказал, в песочнице? Дон Кихотом в песочнице. Теперь песочница у нас у троих общая. Ну что? Договорились?
Селезнёв кивнул. Карнаухов произнес:
– Договорились.
– Прекрасно! – Уваров поднялся. – Яначинаю на следующей неделе. Не думаю, что вам нужны детали. Меньше знаешь, больше веры в людскую честность. Акции должны быть переведены на моё имя к началу протестов. Значит, недели через две. Связь держим напрямую каждые четыре дня.
– Добро, – прогудел Селезнёв.
Уваров перехватил трость покрепче и поковылял к выходу, спиной ощущая на себе их взгляды. Остановился у двери, повернулся:
– Скажи мне, Коля. Вот я буду стараться, деньги потрачу. А ресурс у тебя есть, чтобы твоего Макеева одобрили в администрации?
Расчёт был на то, что Селезнёв после получения желаемого результата расслабится и потеряет контроль над разговором. Карнаухов же с его быстрой реакцией и психологией отличника не утерпит, выскочит вперед и сболтнёт то, что Уварову нужно узнать. Так и произошло.
Карнаухов самодовольно заулыбался:
– Обижаете, Павел Максимович! Наш ресурс всем ресурсам ресурс – отдел местного самоуправления в самой администрации.
Уваров кивнул, развернулся и скрылся за дверью.
Сидя в машине, он уже думал о следующей встрече. Происходящий после его ухода разговор он более или менее представлял.
– Ему можно верить? – спросит Карнаухов.
– Да, – кивнет Селезнёв, – этот слов на ветер не бросает.
– Мы что, вот так вот возьмём и введем его в Совет директоров?
– Ты мне скажи, – Селезнёв развяжет узел, сдернет галстук, засунет его во внутренний карман и покажет на папку с бизнеспланом, – мы что, сами так не сможем?
Карнаухов откроет план, найдет главу «Слияния и поглощения», ткнет пальцем в строку и скажет:
– Без его связей в антимонопольной службе и в биржевом комитете – нет.
Селезнёв уйдет в заднюю комнату и, довольный, нальет себе виски.
На самом деле разговор не ограничился распусканием галстука и виски.
Карнаухов прошелся по кабинету, остановился у проема двери, помедлил и решительно шагнул в комнату. Селезнёв со стаканом виски развалился на диване.
– Зря ты, Сережа, сболтнул в конце, – добродушно начал он, – но слово не воробей… главное, что карта пошла! Во-первых, есть чем акционеров взбодрить, чтоб рожи кислыми не были. Собрание у нас когда? Через месяц? Вот! Да… А во‐вторых, Макеева, наконец, к делу пристроим. Губернатор – птица гордая! Гы-гы-гы!
– Николай Александрович, не нравится мне всё это! Чуйка у меня!
– Серёжа, вот ты вроде взрослый мужик, – Селезнёв после выпитого виски благодушествовал, – что ты как подросток? Чуйка! Докладывай коротко, ясно!
– Не знаю! – Карнаухов нервно тёр салфеткой внезапно вспотевшие ладони. – Не знаю! Что‐то не так! Я засёк по часам. Говорили десять минут. Десять! И все, что он хотел, он от нас получил. Как факир! По щелчку пальцев. Или гипнотизёр! Так разве