Все сложно. Тара Девитт
сцене, и днем, когда она оживила наш праздник, выступив перед незнакомыми ей детьми.
Еще мне интересно, откуда она знает язык глухонемых, чего надеется достичь как комик, достаточно ли заботится о себе…
Черт! Успокойся!
Фарли делает несколько больших глотков. Ее лицо расслабляется, улыбка сползает. Глаза смотрят на меня с подозрением.
Когда мы уже сидим за столиком и лениво ковыряем мороженое, я говорю:
– После выступления мне всегда хотелось чем-нибудь занять рот.
Фарли вздергивает бровь и застывает, не донеся ложечку до губ.
– Это какой-то намек?
Я фыркаю, чуть не подавившись мороженым.
– Что? Да нет, конечно! Клянусь! – Я по-скаутски поднимаю три пальца. – Просто я помню, как мышцы лица устают, когда работаешь на сцене. Единственное, что помогает снять напряжение, – поесть или попить чего-нибудь.
– Да расслабьтесь. Я прикалываюсь.
Вот, значит, как? Я отправляю в рот очередную ложку мороженого, чтобы замаскировать улыбку. Маленькая паразитка!
– Между прочим, я обожаю конструктивную критику. Слушаю вас.
– Ну, во-первых, вы врете. Ни один комик не желает слышать ничего, кроме лести, – отвечаю я.
– Значит, Майер Хэрриган, я исключение из правила, – улыбается Фарли, вскинув голову. – Сначала мне нужна критика. Тогда потом, когда вы начнете мне льстить, я смогу вам поверить.
Я киваю, но она, прежде чем я начинаю говорить, указывает на себя ложкой.
– Моему отцу невозможно было угодить. Поэтому я не умею принимать безоговорочную любовь.
Знакомая песня…
– Послушайте, – вздыхаю я, – если у вас травма, вы не обязаны всем о ней рассказывать. Я знаю, многие комики любят поковыряться в людях, особенно друг в друге. Видят больное место и сразу лезут. Но я не буду вас трогать, если вы не будете трогать меня.
Фарли откидывается на спинку диванчика, склонив голову набок и выпятив нижнюю губу.
– Не знала, что в жизни вы такой ворчливый.
– Извините, что разочаровал.
– А я не сказала, что вы меня разочаровали, – говорит Фарли довольно напористо: от неожиданности я даже делаю небольшую паузу.
– Ладно. – Я отодвигаю пустой стаканчик, а Хейзл, явно уставшая, прислоняется ко мне. – Хотел бы посоветовать вам разве что делать более плавные переходы, даже в коротком номере. Вы не позволяете себе вздохнуть и идете дальше, не дав людям отсмеяться… Не спешите, старайтесь связывать шутки друг с другом.
Фарли кивает и, мило улыбнувшись Хейзл, говорит жестами:
– Устала? С моей стороны больше места. Можешь прилечь здесь, если хочешь.
Хейзл вопросительно смотрит на меня и, получив одобрение, перебирается на диванчик Фарли, пока та говорит мне:
– Знаю. Переходы – это моя беда. Мозг не хочет мыслить связно. Когда со мной происходит что-то смешное, я это просто записываю и беру в номер. А связующий материал – я сама, другого у меня нет.
– Понимаю,