Золотой человек. Филип К. Дик
на берегу горячо, оживленно спорят.
Осторожно подойдя ближе, Харл подобрался вплотную к цветущему кусту, раздвинул ветки и заглянул в полумрак меж деревьев.
В густой тени одного из них, у самой кромки воды, сидели мужчина с девушкой. Мужчина лепил миски из глины, горстью черпая ее со дна ручья. Пальцы его порхали в воздухе ловко, проворно, так, что и не уследить, вертели очередную миску на плоском диске между коленями.
Тем временем девушка подхватывала законченные мужчиной миски одну за другой и точными, быстрыми штрихами расписывала их стенки при помощи примитивной, разлохмаченной кисточки, обмакивая ее в какой-то ярко-красный пигмент, а еще…
Еще девушка оказалась потрясающе красивой. Глядя на нее, Харл оцепенел от восторга. Сидела она почти неподвижно, прислонившись спиной к стволу дерева, каждую миску держала осторожно, но уверенно. Ее черные волосы, падавшие на спину и плечи, доставали до самого пояса, черты тонкого, слегка удлиненного лица поражали отчетливостью и правильностью лепки, огромные карие глаза казались бездонными омутами. Пристально изучая каждую миску, она слегка шевелила губами, и Харл отметил, как деликатны, хрупки на вид ее руки.
Ступая осторожнее прежнего, он двинулся к ней. Шел он бесшумно, и девушка ничего не услышала – бровью не повела. В какой-то паре шагов от нее Харл остановился, вновь замер, любуясь ее небольшим, ладно сложенным бронзовым телом и стройными, точеными ножками, однако девушка о его появлении даже не подозревала.
Внезапно мужчина заговорил снова. Она подняла взгляд, отставила миску в сторонку и, на минуту прервав работу, отерла кисть сорванным с ветки листом. Из одежды на ней имелись только грубые холщовые штаны до колен, перетянутые в поясе веревкой, свитой из светло-желтого растительного волокна. Ступни и плечи оставались обнаженными, грудь в лучах предвечернего солнца подрагивала, колыхалась в такт вдохам.
Мужчина сказал еще что-то. Девушка, чуть помедлив, взяла еще одну миску и вновь принялась рисовать. Оба трудились молча, проворно, с головой погрузившись в работу.
Харл пригляделся к мискам. Формой они практически досконально повторяли одна другую. Мужчина быстро лепил их из тонких глиняных колбасок, укладывая колбаски спиралью, виток за витком, все выше и выше. Затем он, смочив глину водой, разглаживал, разравнивал стенки и, наконец, клал миску в ряд других, сушиться на солнце, а девушка, выбирая те, что успели подсохнуть, украшала их росписью.
Долгое время Харл наблюдал за ней, запоминая каждый изгиб бронзово-смуглого тела, напряженную сосредоточенность взгляда, едва уловимые движения губ и подбородка. Пальцы ее оказались на удивление тонкими, длинные ногти, плавно сужаясь, заострялись к концу. Каждую миску она брала аккуратно, привычным движением, мазки наносила уверенно, быстро.
Охваченный любопытством, Харл придвинулся еще ближе. Орнамент на каждой из мисок она рисовала один и тот же, снова и снова: вначале птицу, затем дерево, затем линию, очевидно изображавшую