Предновогодние хлопоты. Игорь Иванович Бахтин
Ты чего Макса парафинишь-то?
– Да зачем мы ему нужны теперь? Ты видела, какой у него пресс баксов?
– Он, что, кинет нас?
– Нет, он нам откроет счета в банке, а сам отъедет срочно в тёплые края, поправлять подорванное здоровье, открыточку нам пришлёт, поздравит с Новым Годом. Дура! Башка дырявая, – зло рявкнул Эдик и смачно «выстрелил» ноздрёй, закрыв одну большим пальцем.
– Так, чё? – Лана остановилась.
– Та не чё, дура! – толкнул он её в плечо, – едем к «Звёздной». Хрен разберёт нашего прибабахнутого «библиотекаря». Он, кажется, совсем слетел с катушек от счастья. Подождём его там.
Злоба на Максима, гнетущий приступ отчаяния и паники, дикий взрыв ломки, страх перед реально замаячившей полосой очередного этапа безденежья, а значит и физических страданий, ввели Эдика в ступор, парализовали способность размышлять. Но никакого решения в голову не приходило, да и не могло прийти: клетки мозга давно объединились в одну большую, разбухшую желейную субстанцию, которая питалась «лекарством», а «голодать» она не могла и не желала. Все её желания фокусировались только в этой точке приложения, всё остальное было прикладным, побочным. Тело выполняло присущие ему функции и без «лекарства», но без него оно было второстепенным придатком, находящимся на иждивении жадной клетки, от «сытости» которой зависели его рабские ощущения, физические, эмоциональные, психологические и чувственные. Отсюда и цель была одна: возвращать однажды приобретённые сладостные ощущения, иллюзорные и кратковременные. Дегенеративное состояние согласия с пресловутым принципом «цель – оправдывает средства» давно уже стало руководящей матрицей. Все здравые размышления, тормозящие этот революционно-инфернальный постулат он исчерпал ещё в ранней юности, крепко сдружившись с ничегонеделанием, враньём, жадным стремлением к «удовольствиям». Совесть – барометр нравственного здоровья человека, давным-давно «рассосалась», а освободившееся место заняла наглая, изворотливая, беспринципная фурия, потакающая и оправдывающая его любые гнусные желания и действия.
Лана что-то безумолку ему говорила, но он ничего не слышал. Его била дрожь, злые мысли плясали в голове, болезненно сталкиваясь, все они исходили из одного центра – из обиды на мир, несправедливый, жестокий к нему и ненависти к Максиму. Деструкция стремительно прогрессировала.
– – —
Но в этот раз Эдик действий собрата по шприцу не угадал. Да, горячечная мысль «свалить» от своих нерадивых коллег явилась Максиму первой, она овладела им в тот миг, когда в его руках оказались деньги Тельмана. Но трезвое: «Куда сваливать?! Сил-то совсем нет, нужно бы для начала «поправиться», ночь продержаться, да утра дождаться, заставило отложить это решение.
Он лихорадочно прокручивал в голове варианты своих дальнейших действий. Раздумывая, он всё время возвращался к разумной мысли о том, что деньги будут целее, если их разделить, припрятав большую часть. С этой мыслью он соглашался, но вопрос оставался открытым, поскольку это требовалось сделать прежде, чем он окажется на пустынном