Проклятая весна. Эш Дэвидсон
рощи заходит довольно далеко вниз. Насколько далеко, Дэнфорт не уточнил. Юджин едва их не подловил, когда на прошлой неделе этот итальяшка пришел считать, сколько древесины им удалось заготовить. Дэнфорт был маленьким и быстрым, как хорек, но ведя подсчеты, он словно увеличивался в размерах. Его большой палец поднимался-опускался, поднимался-опускался – ширина его равнялась тысяче футов досок. Меньше насчитываешь – меньше придется платить.
«Черт, Дэнфорт, – жаловался Юджин. – Если все твоими мерками считать, то у тебя член выйдет длиной в дюйм».
Ходили слухи, что Мерл собирался перевести их на дневную ставку вместо ставки за количество, чтобы каждый день платить одинаково, вне зависимости от того, что они рубят. Сейчас, когда они застряли на хребте Оленьего ребра, это пришлось бы к месту, но потом, когда они вернутся в рощу, это дорого им обойдется.
Таков был Мерл – всегда был на два шага впереди. От одной мысли об этом у Рича начиналась изжога.
Ребята столпились у подножия холма, грузовик, заляпанный грязью, припарковался позади проржавевшего до дыр «Шайена» Юджина. Юджин разделся до трусов. Черт, ты же на работе, подумал Рич. Надень чертову рубашку.
Он все еще не вернул двести баксов, которые Коллин одолжила им на Рождество, когда у них сломалась плита. Деньги уходили сквозь руки Юджина, как вода сквозь песок. Он вообще не умел о вещах заботиться. С тех пор, как он купил свой «Шайен», он даже ни разу не натер его воском. Да у него шасси можно было вместо дуршлага использовать. Соленый воздух заставлял ржаветь даже пружины в диване, оставлял следы на обручальном кольце, если не натереть его воском.
В общем, Ричу сейчас бы не помешали эти двести баксов.
Он перешагнул глубокую лужу.
– На ланч ты опоздал, – сказал Юджин. Рич всегда спускался последним. За долгие годы работы он к подобному дерьму уже привык. По крайней мере, чем выше работаешь, тем больше платят.
– Слышал, в «Шевроле» ставят обогреватели в багажник? – огрызнулся Рич. – Чтобы руки в тепле держать, когда машину толкаешь. Хотя куда тебе.
– А ты как, добрался до своего дерева? – поинтересовался Юджин, стягивая красную кепку «Сандерсона», которая жила на его голове как приклеенная. – Долго же ты искал. Я уж подумал, ты себе новую жену выбираешь.
Юджину было девятнадцать лет, когда он повел в церковь Энид, носившую его ребенка вот уже восемь месяцев. Такие уж они, рыжие. Если Юджин чего-то хотел, он просто шел и брал это.
Молодые ребята использовали капот пикапа Юджина вместо стола, их тянуло к нему, как мотыльков к огню лампы. Квентин сидел в одиночестве. Кто-то подровнял его обрезанные джинсы. В прежние времена Рич обязательно научил бы паренька всему, что знает сам. Раньше все друг за другом присматривали. Когда Астрид бросила его и переехала на север, тогдашние старожилы – по правде говоря, они были куда моложе, чем Рич сейчас, – проставились ему пивом. Сидели с ним, выпивали, чокались бутылками и молча кивали, словно она умерла.
Юджин