Демон против Люфтваффе. Анатолий Матвиенко
Нечего рисковать, хоть и говорят, что побывавшие здесь в мире людей обретают дополнительные возможности.
– Какие, например? – ну да, я был на три головы выше парней в чёрной форме и их штатских помощников, убил четвёрку без труда. В руках остался хлыст, переполненный магией – он вынул души грешников. Честно говоря, сложно проявить себя иначе за полминуты.
– Сила духа, реакция, сообразительность. Ты же две тысячи лет назад родился? Жизненный опыт за такую бездну времени дорогого стоит.
– Он, знаешь ли, односторонний. Заживлять иллюзорное тело от ожогов кипящей смолой – умею. Повезёт, и настоящее залечу. Как это может помочь в алхимической башне?
– Наверно. Извини, мне пора. Удачи и не влипай больше по-глупому.
Я проводил её взглядом. Каждый в преисподней пытался… Остатки гениталий в виде дряблого мешочка служат лишь для того, чтобы принимать удар сапогом, отрываться под зубами дикого зверя или шипеть, растворяясь в смоле. Погладь меня там чертовка, наступило бы жуткое возбуждение у обоих, которое совершенно нечем утолить. Преисподняя, господа, весьма неприятное место. Ощутить Божью Благодать мы не можем, простые человеческие радости для нас отрезаны почти все, хотя помним и о грешном, и о высоком.
Наутро я принял очередную партию и, отбив почки новеньким, двинул к начальству по вызову, обуреваемый нехорошими предчувствиями в связи с вечерним инцидентом. В преисподней скверные прогнозы сбываются – традиция такая.
– Вчера амулет носил? – рявкнул мой патрон, нервно теребя металлическую сливу на груди. Или даже на горле, стандартной длины цепь едва охватывает его толстенную шею.
– Какой период времени вы имеете в виду, ваше дьявольское превосходительство?
– Ясно. Вечером шатался без него. Обормот!
– А что, простите?
– Будто не знаешь. Смертные выдёргивали нашего брата наверх.
– Ужас, патрон!
– Не ёрничай. Если до тебя доберутся, мало не покажется. Даже сверху интересовались. Небожители, мать их.
– Ой, бл…
– Именно. Так что готовься. Досье вычисти, напиши себе характеристику и клади мне на подпись. Выпяти поощрения, инициативу по созданию здесь филиала Соловков, досрочное перевоспитание самых замордованных тобой зэгов. Я доброе слово замолвлю, потому как если тебя сожрут, и мне ввалят. А всё закончится, лично с тобой разберусь, понял? Так разберусь, что у ангелов помощи запросишь!
– Что вы, патрон…
– Иди!
Раз велено, что мог – подчистил. Сомнительные места длинной трудовой биографии вычесал и привёл в божеский вид, благо зэг Лев Толстой через пару отрядов на киче чалится… Отставить блатной жаргон! Он считается грешным, приравнен к мату, за него годик накинут как с куста. И удержаться трудно. У меня же основной контингент – атеисты из СССР, волей-неволей нахватаешься словечек. По словам недавно расстрелянного, страна напоминает московский трамвай в час пик – половина сидит, остальные трясутся.
Я тоже трясся. Небесная канцелярия