Смерть Отморозка. Кирилл Шелестов
вздохнула:
–Жаль, что я не дождусь!
–Оставайся, буду рад.
–Ну что ты! Это невозможно. Я себе не принадлежу.
–Дом, семья?
–Лев, работа.
–Лев?
–Левушка, сын, – она улыбнулась смущенно и мягко.
–Сколько ему лет?
–Скоро десять.
–В следующий раз вместе с ним приедешь.
Анна вновь улыбнулась, на этот раз рассеянно, будто не хотела продолжать тему. Метрах в трехстах от дома, на склоне паслись три лошади: две гнедых и одна белая. Анна помахала им рукой. Лошади не обратили на нее внимания.
–Я потом покормлю их чем-нибудь, ладно?
–Конечно, но предупреждаю, что вблизи они выглядят гораздо хуже, чем издали. Они же совсем беспородные.
–Ой, какая птица серьезная! Вон парит… Это орел или ястреб?
–Наверное, беркут.
–Никогда не видела так близко орла!
–Еще насмотришься. Тут полно живности: олени, косули, выдры, белки. Иногда под колеса попадают. Особенно много раздавленных ужей и ежей.
–Жалко зверушек!
–Ква, как выражаются французы.
–Почему «ква»?
–Кваканье у французов означает философское отношение к жизни. Мол, что поделаешь. C’ est la nature, quoi? Тут и птиц много разных. Фазан ко мне повадился, прилетит и по двору гуляет, хвост распускает. И еще заяц в гости изредка забегает. Посидит-посидит, и упрыгает.
–Зайцу купим морковки.
–Хорошо. При случае спроси, как его зовут. Только он по-русски плохо понимает.
–Сколько же у тебя тут земли?
–Гектаров двенадцать или пятнадцать, не помню. Только не у меня. Моего тут ничего нет.
* * *
–У тебя тут и бассейн есть! Плаваешь?
–Ну, что ты! Тут двенадцать метров, я от борта к борту за два гребка добираюсь. Мне в нем барахтаться – голова закружится. Я же в детстве несколько лет занимался плаванием, прежде чем сообразил, что росточком не вышел.
На просторной крытой террасе сбоку располагалось спортивное снаряжение: стойки для штанги, скамья, аккуратно сложенные в углу гантели, блины и гири разных весов. В стороне висел боксерский мешок и спортивные петли.
–Ты тренируешься на улице? И зимой тоже?
–Тут зимой тепло, плюс семь, ниже не опускается.
–Каждый день мучаешься, как раньше?
–Как раньше, не мучаюсь. У меня потребность. Я ведь, как животное, живу только в движении.
–Но ты же спишь!
–Я во сне хвостом мух отгоняю.
–Много мух?
–Мало. А комаров вообще нет. На удивление.
–Может быть, потому что тут – возвышенность? Их, наверное, ветром сдувает.
–А может быть, потому что природу вокруг французы не так загадили, как мы.
–Да, тут очень красиво. А у меня вот со спортом нет взаимности. В зал, конечно, хожу, но без энтузиазма.
–Помню. Я бы удивился, если б ты вдруг в чем-то переменилась.
–А мне кажется, я очень изменилась! Ну, кроме моего отношения