Коза, мажор и дурочка. Ульяна Гринь
в это не верю.
– Очень жаль, – просто ответила мама, подавая мне ключи на брелке-собачке. И всё? Неужели даже волшебного заклинания не будет? Или попытки вовлечь в секту бессовестно счастливых людей? Ну и ладно… Подбросив ключи на ладони, я вдруг рассердилась на себя. А спросить гордость не позволяет? Может быть, я стесняюсь собственной мамы? Может, не признаю за ней право истины? Вдруг она действительно знает секрет суперской жизни, а я выкобениваюсь, вместо того, чтобы приобщиться…
– Ладно, рассказывай, – сдалась. – Как загадать желание, чтобы вся фигня ушла без следа.
Мама усмехнулась, рассматривая пятна грязи на моих джинсах, потом ответила:
– Нужно, чтобы ты представила, какой ты хочешь быть без фигни. Какие эмоции хочешь испытывать. Понимаешь? Например, спокойствие, умиротворение или творческий подъём, или уверенность в завтрашнем дне. Какой ты видишь себя в новой жизни!
– И всё? – разочарованно протянула я. – Я думала, нужен сложный обряд. Ну, там, например, закопать три волоска с чёрной кошки, пойманной в новолуние, в полночь на перекрёстке семи дорог…
– Нет, ну если хочешь такие сложности, можешь и закопать, – фыркнула мама. – Но главное: не забудь добавить к желанию волшебную формулу «получить всё это легко и радостно», а то мироздание ещё тот затейник.
– Мироздание, мама, серьёзно?
– Небесная канцелярия, бог, Будда, всемогущие инопланетяне, – невозмутимо дала мне выбор она. – Мироздание всегда подаёт тебе знаки, только ты предпочитаешь их не видеть. Ты глаза открой и подмечай. На каждый вопрос есть ответ.
– И где мне искать эти знаки? – я закинула на плечо сумку и взяла в руки котомку, ничего больше не понимая в этой жизни. Мама снова усмехнулась:
– Они сами тебя найдут, не сомневайся.
– Ты всегда говоришь такими загадками… Хоть раз сказала бы просто!
– По-моему, проще уже некуда. Всё, мне пора работать. Полагаю, что в комнате остался бардак, купи хлорку и не забудь резиновые перчатки.
Она чмокнула меня в щёку и подтолкнула к выходу.
– Спасибо, мамуля, – вздохнула я. – Я тоже тебя люблю.
Максим
Ровно в тринадцать ноль-ноль он тормознул мотоцикл на парковке у ресторана «Парма». Поставил Харлей на подпорку, снял шлем и ещё раз полюбовался на себя в отражении зеркальной витрины. На плечах косуха «Сыны анархии», на волосах бандана с черепушками, на ногах вызывающие кожаные штаны. Не папенькин сынок, послушный экономист и будущий финдиректор, а бэд бой, дикарь и нигилист. Самое то для семейного обеда с Алиевым и его дочуркой! Про дресс-код папа ни слова не сказал, а значит – на усмотрение самого Макса.
Он подбросил ключ на ладони, повесил шлем на руку и, весело насвистывая, направился к двери.
В «Парме» у семейства Москалёвых был собственный столик. Располагался он у окна, которое выходило во внутренний дворик, тихий и безмятежный, на шпалеры, увитые виноградом, и на маленький фонтанчик в виде ангела и лебедей. Со стороны ресторана этот столик был прикрыт стеной