Орден Скорпионов. Айви Эшер
воздух затхлый и сухой, и влага быстро испаряется с кожи. Я оглядываюсь вокруг, изучая некогда белую мраморную плитку под ногами – из-за высокого содержания серы в воде она пожелтела: ее добавляют, чтобы грязь лучше отмывалась.
Шестнадцать металлических ванн, установленных в четыре ряда, проржавели, мыло настолько кислотное, что разъедает жесть так же, как оно разъедает кожу, если долго не смывать пену. Здесь пахнет плесенью, тревогой и изнеможением. И как бы я ни была счастлива, что больше никогда не увижу эту комнату после Торгов, но это все, что я знаю в этом мире. От этого осознания внутри меня все напрягается. Такого я не ожидала. Это не грусть, не тоска – беспокойство. Я так долго ждала дня, когда наконец вырвусь из этой тюрьмы, что теперь меня охватывает паника – а вдруг то, что ждет меня дальше, окажется еще хуже?
Я никогда не позволяла себе думать об этом; не было такого момента, когда я задумывалась – а доживу ли я до этого дня? Я была осторожна – не позволяла разуму забредать слишком далеко в будущее. Но сегодня я не могу отогнать от себя печальных мыслей. Не тогда, когда возможность худшего будущего дышит мне в затылок, как надсмотрщик, что любит распускать руки после ночной пьянки.
Представители восьми элитных домов-убийц прибудут в Приют сегодня днем. Мы будем ждать их с нетерпением, одновременно пытаясь доказать им, что мы достойны их Ордена. Некоторые из них лучше, некоторые хуже. Некоторые более жестокие и опасные, как, например, Орден Медведей. Другие благородны и изящны, как Орден Лисиц. У каждого раба клинка есть тайное желание попасть в определенный Орден, но это всего лишь мечта, надежда. А в таком месте, как это, надежда может убить тебя быстрее любого смертоносного оружия.
Я выхожу из купальни, прохожу мимо Хорда – он шлепает меня по заднице, но я не обращаю на него внимания. Шлепок его ладони о мою влажную кожу громкий, но я держу голову прямо и смотрю перед собой. Нет смысла получать порку второй раз за день. Хорд позволяет себе вольности, но он не так плох, как мог бы быть. Я спокойно сношу его отношение и потому не привлекаю внимания более опасных хищников – тех, кто любит, когда жертва сопротивляется и кричит. Это доставляет им удовольствие.
Я вхожу в уборную, Фигг ворчит на меня и кивает на табурет перед Вилик. Я повинуюсь, молча сажусь, и Вилик принимается грубо расчесывать мои влажные волосы.
Здесь тепло, и свежий воздух просачивается через едва приоткрытые оконца. Еще довольно рано, солнечные лучи не бились целый день о стены комнатки, так что воздух в уборной уже густой и влажный, но пока терпимый.
Вилик сидит по обыкновению в углу в своем любимом кресле, которое она покидает лишь изредка и с большой неохотой. К стене рядом приколочено несколько полок, где хранятся ее инструменты и косметика. Нас она заставляет усаживаться на шатающийся табурет, который, к тому же, слишком мал. Но стоит нам покачнуться, она нас наказывает.
Фигг порхает у длинного, усеянного занозами стола, доставая с полок и из ящиков позади нее одежду и другие вещи,