Мой друг Сибирцев. Виктор Вучетич
села, где орудовал тот чернявый, избы палил, обижал старателей.
В общем, картина понемногу прояснялась.
Громко зевнул Михеев, прервав тягучий говор, сел и стал тереть заспанные глаза, растолкал Сибирцева и Сотникова. Дед снова завозился у печки, вытаскивая чугунок с пареным, принес из сеней мелких грибков, засоленных в смородинном листе и каких-то пахучих травах, налил всем по стопке. После сна, мол, большая польза. На этот раз не отказались, составили компанию, пошутили маленько, нахваливая дедову закуску.
Дед вскоре ушел на двор по своим делам, и Михеев сразу стал серьезным. Жилин помалкивал, вылавливая ложкой хрустящий гриб из миски, слушал разговор. Чувствовалось, что и он что-то знает, но пока обдумывает. Переглянувшись с Михеевым, Сибирцев достал потертую карту уезда и неожиданно для себя заговорил о цели поездки, о золоте Мыльникова, о Лешакове и следил при этом за выражением глаз Жилина. Но тот оставался спокойным и даже более – равнодушным. Но когда решили, что нынче же, в ночь, Сибирцев с Сотниковым отправятся таежной дорогой на лешаковскую Медвежью заимку, Жилин вдруг заворочался на лавке, откашлялся и заговорил сипловатым, словно извиняющимся тоном:
– Про золото я слыхал. Мужики говаривают, что было вроде. А кто и сомневается. Может, и не было. А старателей пограбили. Если старательское то золото – оно небольшое. Совсем небольшое… А может, и есть…
– Есть золото, и не малое, – возразил Сотников.
– Ну, есть так есть, – вздохнул Жилин. – Однако вам тут без меня никак нельзя. В тайге дорогу надо носом чуять… Кабы по тракту – другой разговор. Да вишь, нельзя по тракту.
– Что-то дед задерживается, – вскользь отметил Михеев.
– А это он пошел поглядеть, – отозвался Жилин, – не побег ли кто в тайгу.
Михеев одобрительно подмигнул Сибирцеву.
– Верный дед-то? – вмешался Сотников.
– Да уж куда верней, – буркнул Жилин.
– Ну ладно, – Сибирцев встал и потянулся так, что захрустели суставы, – будем кончать беседу. Пулемет нам лишний. Много места занимает, да и потише надо ехать. Винтовки есть, гранаты. От немногих отобьемся, а если сотня навалится, так и пулемет не поможет. Вопрос последний: как повезем золото? Под сеном?
Жилин словно ждал этого вопроса. Он снова, как бы виновато, что вмешивается в разговор, кашлянул, прикрыв рот ладонью, Михеев взглянул на него вопросительно.
– Ежли… Это… Игнат говорил, тут по деревням кой-где снаряды остались. В ящиках. Снаряды те мужики побросали, а ящики в хозяйство, значит, приспособили. Так ежли те ящики… А сверху нераспечатанными прикрыть. Вези себе, вроде как оружие. Снаряд, он без пушки кому нужон? И охрана при нем, вишь ты, без подозрений. И тяжесть подходящая. Тут вес много значит.
«А что? – веселея, подумал Сибирцев. – Молодец Жилин. Дельная мысль. Ай да мужик! Сразу видно – бывалый солдат».
Михеев откровенно улыбался.
– Ну, удружил! Быть тебе, Жилин, наркомом. Голова!.. А я, честно