Мировая художественная культура: Античный мир. Древние славяне. Хрестоматия

      Когда титан с высот, огнями опаленный,

      Тобой низвергнут был, разгневанный Кронид,

      Он поднял к небу взгляд свирепый, непреклонный

      И ни одной слезы не пролил на гранит.

      Под клювом коршуна, его крылом избит,

      Боль братскую копил гигант непокоренный

      И верил, что опять он встанет, озаренный,

      Свободу обретет, за муки отомстит.

      Нас и теперь казнят за милосердье к людям,

      Но справедливости ждать больше мы не будем —

      К нам не придет Геракл: богов нет в небесах.

      И океан стыда, нас призывая к мести,

      На душу давит нам, а возмущенной чести

      Горячая роса блестит у нас в глазах![27]

      …Но встречу их теснина разделяла.

      – Кто ты в цепях? – Титан. А ты? – Герой.

      Печальных скал неясный реял строй.

      Текла заря, мертва и дымно ала.

      И клубы тьмы, дрожащей и сырой,

      Из черных ртов бездонного провала

      Неслись к заре, свивая покрывала

      Над спящей в льдах двуглавою горой.

      Закатной мглой прощально пламенея,

      Внимал Кавказ, как ропот Прометея,

      Стихая, гас в безгласности могил.

      И, опьянев, в последний раз к ночлегу

      Над головой Геракла коршун плыл,

      Роняя с лап и клюва кровь по снегу.

      Солнце лучами играло

      Над морем, катящим далеко валы;

      На рейде блистал в отдаленьи корабль,

      Который в отчизну меня поджидал;

      Только попутного не было ветра,

      И я спокойно сидел на белом песке

      Пустынного берега.

      Песнь Одиссея читал я – старую,

      Вечно юную песнь. Из ее

      Морем шумящих страниц предо мной

      Радостно жизнь подымалась

      Дыханьем богов,

      И светлой весной человека,

      И небом цветущим Эллады.

      Благородное сердце мое с участьем следило

      За сыном Лаэрта в путях многотрудных его,

      Садилося с ним в печальном раздумьи

      За радушный очаг,

      Где царицы пурпур прядут,

      Лгать и удачно ему убегать помогало

      Из объятий нимф и пещер исполинов,

      За ним в Киммерийскую ночь, и в ненастье,

      И