Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова). Группа авторов
в удостоверение чего и подписывается. Запечатав сначала шкатулку, а потом и весь ящик, командир полка приказал дежурному по караулам принять снова ящик под охрану караула и отвезти его в установленное место. Приказание было точно исполнено. Жандармский полковник был свидетелем этого поступка командира полка и немедленно донес обо всем шифрованной депешей начальнику штаба Кавказского округа, который всю переписку препроводил г[енерал]-л[ейтенанту] ф[он] Шаку с грозной резолюцией главноначальствующего и командующего войсками.
Пока я читал, начальник лагерного сбора ходил тяжелыми шагами по своему дощатому бараку, сильно нахмурившись. Круто повернувшись ко мне, он сказал:
– Здесь нет кражи и ничего уголовного. Я знаю полковника Г.[21] с самой отличной стороны – это чистый и правдивый человек, самолюбивый и гордый. Он проиграл, заплатить приезжим гостям нечем, а занять не у кого, да и совестно. Он все обставил так, чтобы вина пала только на него одного, и не пострадал кто-либо из его подчиненных. Полки стояли в приграничной полосе, и каждый командир полка в своем полковом участке, по задачам штаба округа ведет приграничную разведку и слежку за противником. У него поэтому могли быть расходы секретные, о которых никто знать не должен, кроме него и меня, как начальника всей приграничной с Турцией полосе местности, так как моя дивизия находится в полной военной готовности. А потому признаю, что полковник Г. имел основания, беря деньги из денежного ящика, не обнаруживать перед всеми, а также и жандармским полковником, истинной своей цели. В чужом же кармане, где лежат и казенные, и свои деньги, никто не может утверждать, какими именно деньгами воспользовался этот человек для своей надобности. Вот мой взгляд на это дело. Но я считаю совершенно не соответственным афишировать свои хозяйственные распоряжения, вызывая денежный ящик с караулом в общественное собрание, командир полка мог просто проехать в караульное помещение и там сделать все, что требует закон в этом случае. Такую провинность я считаю достаточно покарать, не предавая виновного военно-полевому суду. Ведь приграничная полоса находится на военном положении. Надо выручить зарвавшегося игрока из беды, помня, что это истинный герой и доблестный командир во всех других отношениях. Поняли вы меня теперь? – обратился г[енерал]-л[ейтенант] ф[он] Шак ко мне.
Я молча поклонился.
– Ну, так садитесь и напишите мне рапорт в таком же духе с ходатайством перед командующим войсками о том, чтобы во внимание всей прежней доблестной службы полковника Г. мне было предоставлено наложить на виновного взыскание в дисциплинарном порядке, таем более, что по полученной мною телеграмме из Карса, полковник Г. взятую сумму полностью обратно вложил в денежный ящик, в чем я был всегда уверен, что он так и сделает.
Я довольно скоро написал такой рапорт, и прочел мою черновую. Генерал ф[он] Шак одобрил, и я тут же ее переписал четко и старательно, а затем дал ему подписать. Он внимательно прочел, надев свои очки, подумал, вздохнул и подписал.
– Я
155-м Кубинским пехотным полком в описываемое время (с 10.03.1884 г. по 10.02.1891 г.) командовал полковник Петр Петрович Принц.