Последняя сказка цветочной невесты. Рошани Чокши
когда я приласкал её, – она была змеёй.
Индиго схватила меня за плечи.
– И что тогда?
– Тогда Мелюзина оставила его и вернулась в море.
– Бедная Мелюзина, – проговорила Индиго, чуть сдвинувшись, чтобы впустить меня. – Сразу видно, она его действительно любила.
– Вот как?
К тому моменту я был слишком отвлечён её пальцами в моих волосах, жаром её бёдер. И всё же я никогда не сумел забыть, что она сказала мне, когда приблизила губы к самому моему уху.
– Она сохранила ему жизнь, а ведь могла поступить куда хуже.
И сейчас голос Индиго достиг меня из воспоминаний. Её губы изогнулись в нежной усталой улыбке. Огни люстр бросали на её волосы рубиновые отблески.
– Помнишь, как ты рассказал мне эту историю?
Разве я мог забыть?
– Может быть, снова расскажешь этой ночью? – предложила Индиго, и в тот же миг по лобби разнёсся голос:
– Лазурь!
Всякая мягкость покинула взгляд Индиго: это имя, Лазурь, заставило его покрыться льдом. Молодая темнокожая женщина помахала рукой и направилась к нам через лобби. У неё были большие тёмные глаза, а волосы колыхались золотым ореолом, как венец святой.
– Лазурь! – повторила она.
Это имя. Лазурь. «Л». Как буква, вырезанная на зубе, прицепленном к браслету из волос. Я смотрел, как это имя скалится, сворачивается вокруг моей жены.
– Вы ошиблись, – сказала Индиго. – Мы вообще знакомы?
– Мы вместе учились в старшей школе! Это же у вас, ребята, была та безумная выпускная вечеринка? – Женщина замолчала. Нахмурилась. – О, господи, прошу прощения. Вы – не Лазурь… Индиго?
В том, как она произнесла это имя, сквозило отвращение. Губы женщины исказились, и я невольно задался вопросом, что за воспоминание она держала за зубами.
Улыбка Индиго сделалась хрупкой.
– Она самая.
Моя супруга жестом обвела отель. Это был знак: «Вы – в моём царстве».
Вторая женщина сумела рассмеяться.
– Господи, столько лет прошло! Я навещаю свою семью, не видела их много лет. Как вы? Вы с Лазурью ещё общаетесь?
– Нет, – ответила Индиго. – Уже много лет. Она покинула остров.
За доли мгновения Индиго вернула себе льдистую царственную ауру, словно она была создана из самоцветов, и даже тень её была слишком драгоценной, чтобы наступить на неё.
Вторая женщина почувствовала это, как запах.
– Конечно, – сказала она так же прохладно. – Очень жаль. Кажется, вы обе всегда были так близки.
– Жизнь редко когда идёт по плану, – ответила Индиго. – Надеюсь, вам понравится в отеле.
– Спасибо, – проговорила женщина, коротко кивнула мне и развернулась.
У меня начала болеть голова. Когда мы остались одни в номере, я даже не помнил, как мы сюда дошли. Во рту стоял привкус соли.
Я не мог перестать думать о боли, отразившейся на лице Индиго. Все эти годы она несла в себе потаённую рану. Я знал, что эта рана есть, хотя жена запретила мне