Путешественники поневоле. Стивен Крейн
видите ли, мистер, – сказал он. – Я бы и рад вам составить компанию, но… понимаете, некоторые из местных парней собираются прогнать меня сегодня вечером с этого участка; я был бы не против вашего общества, но не могу позволить себе втягивать вас в неприятности, к которым вы не имеете отношения.
– Собираются прогнать вас сегодня с участка? – вскричал незнакомец.
– Ну, они так сказали, – ответил Билл.
– Но скажите, ради Бога, они вас убить собираются?
– Не знаю. Не узнаешь, пока это не случится. Видите ли, обычно они выбирают какого-нибудь парня, который один живет, как я, а потом нападают на его лагерь, когда он не совсем готов дать отпор, и стреляют в него из обреза, прежде чем у него появляется шанс выстрелить в ответ. Они прячутся поблизости и выжидают, пока настанет удобный момент. Когда живешь один, не получится все время быть начеку. Может, они даже нападают, когда человек спит. Или этому парню надоедает ждать, и он сам к ним идет среди бела дня и убивает двоих или троих просто для того, чтобы остальные бросились на него и все закончилось. Я слыхал, что один раз был такой случай. Это очень трудно вытерпеть, когда такая банда тебя стережет.
– Так они сегодня вечером собираются напасть на лагерь? – воскликнул незнакомец. – А откуда вы знаете? Кто вам сказал?
– Один из них приходил и мне сказал.
– И что вы собираетесь делать? Сражаться?
– А больше ничего не остается, – ответил Билл мрачно, все еще разглядывая кактус.
Повисло молчание. Наконец, незнакомец вскричал в изумлении:
– Ну, я такого еще в жизни не слыхал! А сколько их?
– Восемь, – ответил Билл. – И послушайте-ка, уважаемый, это не ваше дело, не стоит вам здесь оставаться, а лучше уезжайте, пока не стемнело. Я помощи не прошу. То, что вы тут оказались, не значит, что вы мне должны помогать, и лучше бы вам убраться поскорее.
– А скажите, ради всего святого, почему бы вам к шерифу не обратиться?
– О, да провались он! – ответил Билл.
IV
Длинные клубящиеся облака расползлись по небу на западе, а на востоке среди пурпурного сумрака пустыни лежали серебристые туманы.
Наконец, когда в небе поднялась огромная луна и осветила кусты своим призрачным сиянием, костер окрасился в новый, еще более яркий багровый цвет, и языки пламени весело прыгали по ветвям мескита, наполняя тишину песней огня, древней мелодией, которая напоминает о незначительности судьбы одного человека – тем посланием, что заключено в шуме моря и шелесте ветра в траве и ветвях болиголова.
Ни одна фигура не двигалась в залитом розоватым светом лагере, и среди кустов, казалось, не было ни одной живой души. Часов не было, и ничем было не измерить тягостную тишину, повисшую над прерией.
Роса придавала темноте под мескитовыми деревьями бархатный оттенок, отчего воздух казался густым, непроницаемым, и ни один глаз не смог бы разглядеть в этом мраке каких-то черных существ, которые, как чудовищные ящерицы, подкрадывались к лагерю. Ветви и листья, которые в прерии при