По ту сторону дороги. Екатерина Андреева
меня с новой силой. Я разжала ладонь, пальцы закостенели от слишком сильной хватки. У меня в руке лежал последний подарок Троя: к темной веревочке цеплялась выделанная из дерева мордочка лѝса. Я улыбнулась – мне пришлось упрашивать его сделать такой подарок столько времени, и вот он, наконец, его преподнес. На обратной стороне выцарапано лишь одно маленькое слово «помню». Этого я не просила, но теперь, стоило только прочитать его, как показалось, что это Трой говорит в моей голове. Помню! Мое новое заклинание, как знак того, что даже если система стерла меня, я не перестала существовать. Кто-то еще будет помнить обо мне. Я сжала в руке подвеску и закричала от злости и бессилия. Нужно наплакаться вдоволь, потому что потом, боюсь, у меня не будет такой роскоши. Я пнула ногой в дверь, забарабанила кулаками, но никто даже и не подумал отреагировать на это. Тогда я стала бить и пинать все, что видела в этой мерзкой комнате, я не могла остановиться. Я продолжала орать и плакать, пока не упала от слабости. Ноги больше не держали меня. Что теперь будет? Я не хочу умирать.
Мы плавно едем по дороге. Машина почти не издает шума. По двум сторонам от меня сидят два охотника: у одного очень грубые черты, словно кто-то срезал ему лишнее, а второй, наоборот, лицом напоминает младенца. Довольно странная внешность! Мне всегда так хотелось увидеть охотников вблизи, вот и получила! В следующий раз стоит быть поосторожнее со своими желаниями!
Моя новая одежда вся черная и удобная. В руках я тереблю лямку рюкзака. Он полупустой, но это хоть что-то. Меня подташнивает от волнения, но в целом я сохраняю подозрительное спокойствие. Наверное, нет больше сил переживать, а может, меня просто чем-то опоили, чтобы я не вздумала орать посреди ночи на весь Город. Не знаю, плевать. Пошли они все в далекую даль!
Машина мягко тормозит, и мужчина с лицом ребенка первым выходит из салона.
– Вперед! – командует он и на всякий случай нацеливает на меня автомат.
Интересно, что, он думает, я могу сделать? Я издаю нервный смешок. Почему-то мне становится ужасно весело. Когда я вылезаю, мужик тыкает мне в спину:
– Двигай!
– А то что, убьешь меня? – почему я не могу успокоиться? Мне так смешно. Вот дура!
– Надо будет, убью. А теперь шагай!
Ладно, господин злой ребенок, шагать, так шагать. Нужно прийти в себя, в Пустоши нельзя терять разум. Они переговариваются с охраной. Чисто формальность, те уже давно предупреждены. Раздается легкий шум, ворота начинают открываться слой за слоем. Не знала, что у них несколько уровней. Теперь мне не смешно. Вообще не смешно, и даже не страшно. Слово «дико» куда лучше описывает все мое состояние. Проход открыт, и нам представляется весь пейзаж ночной Пустоши. Я не двигаюсь, я не могу. Не могу! Но в спину опять тычут и подгоняют. Конечно, они хотят поскорее отгородить себя от ее дыхания, от ее глаз, хотят спрятаться за высокими стенами. Я послушно двигаюсь вперед. Ощущение, будто во сне или как у восставшего мертвеца. Точно, я зомби. Только безвредный. Еще несколько шагов, и я там навсегда. Как же страшно! Надо сделать что-нибудь, надо бежать обратно! Но повернусь, и меня ждет смерть.
И