По ту сторону дороги. Екатерина Андреева
не сможет превратиться в лебедя. И чуть было не разрушил он королевство, и был изгнан обратно в дремучий лес. Но вспомнит ли дракон, что это его дитя? Или обрушит злобу и заставит дикие заросли уничтожить бедного ребенка?
Вспомнит ли Пустошь, что я отсюда? Правда о моем прошлом пугала, но сейчас как будто становилась единственной надеждой. Эта сказка – моя история, за которую приходится хвататься, как за спасительную соломинку. Лишь бы только она не оказалась чересчур хрупкой и не обломилась в самый неподходящий момент.
Не знаю, сколько я уже иду. Ноги гудят и протестуют, но мне просто страшно остановиться. Кажется, пока двигаюсь, ничего плохого со мной случиться не может.
Здесь все по-другому, совсем не как в Городе, словно я попала в совершенно новый мир. Дорога мягкая, широкая, кое-где еще остались выбоины от колес машин, на которых передвигаются охотники. Даже в темноте я могу их различить, эти продавленные борозды, напоминающие о том, что позади существует целая вселенная.
Здесь другие запахи. Они немного опьяняют – слишком сильные и насыщенные: травяные, древесные, сладковато-цветочные, а еще различаю немного горьковатые. Все и не разобрать, а я ведь еще даже не вошла в лес. Тут все окутано этим парфюмом. Иногда мне хочется чихнуть, но я боюсь произвести слишком громкий шум, так что периодически приходится зажимать нос. Ничего, это просто с непривычки. В Городе никогда так не пахло. На самом деле я даже не знаю, какой у него был запах, словно его и вовсе не существовало.
А еще здесь нет тишины, которой я ожидала. Вся округа оглушается различными звуками. Что-то шелестит, ухает, чирикает, стрекочет, хлюпает. Иногда вдалеке слышится что-то вроде хрюканья или цокота копыт, пару раз откуда-то из-за холмов раздавался приглушенный вой. От него у меня мурашки поползли по коже. Но, несмотря на все это, я не видела никакой живности, даже птиц или насекомых. Будто вокруг меня жизнь, на которую мне не дозволено смотреть. Удивительно. Немного жутковато, но на самом деле мне нравится. Почему о таком нам не рассказывали? Все эти земли принято считать мертвыми, убитыми, но на деле – тут жизни больше, чем в самом Городе.
Дорога повела на подъем. Небольшой холм тянулся к сияющему небу. Оно тоже здесь другое, испещренное паутинками созвездий. Они плывут, шепчутся, обсуждают нового жителя Пустоши. Небо бездонно, наверное, как черный океан, хотя я его видела только на картинках.
Эта возвышенность – последнее место, с которого я могу попрощаться с белыми стенами. Отсюда Город еще виднеется, а после спуска он для меня исчезнет. Не хочу плакать, но хочу посмотреть. Последние метры я поднимаюсь спиной, упершись взглядом в серые очертания нашей крепости. Город выглядит странным островом посреди лесного моря. У него до тошноты правильная круглая форма, дома – как кубики, а башня – как сторожевой пес. Все замершее, словно неживое. Он кажется мне бесчувственным, холодным, равнодушным ко всем, кто находится снаружи, и даже к тем, кто прячется внутри. Какой странный вид! Но это все равно мой дом. Там осталась моя семья. Я словно могу почувствовать