Глиняный род. Татьяна Владимировна Фильченкова
боялись разбить, по двое с коробом на плечах заходили в студёную воду по пояс и только тогда ставили в лодку.
– Чего у них там? Горшки? – усмехнулся Умир.
– Была печаль горшки с собой таскать! Над горшками так не дрожат. Сокровиша свои горные принесли. – Зрин задумчиво покусывал стебель травы. – В такой короб человек лёжмя поместится.
Ретиш насторожился:
– Человек? Значит, людоеды они?
Зыбишь заскулил тоненько, вцепился в рубаху Умиру. Тот прикрикнул на Зрина:
– Не мели чего зря! Вон, Зыбиша напугал.
Зрин сплюнул:
– Зыбишу пора бы прекращать трястись. Через три витка ему силой владеть, а он хуже Малуши. Ладно, беритесь за лопаты, а то потеряем день.
Накидав доверху глины в корзины, понесли их к дому. Улица глиняного рода была в Ёдали самой короткой: только дом да большой сарай. В него и сгружали глину под замес, а после снова шли к оврагу, всякий раз поднимались на пригорок за ним, чтобы посмотреть на переправу. К закату чужаки уже устроились, разожгли костры и ловили рыбу.
Братец Тихуша, которому не было ещё шести витков, так утомился, что, вытряхнув в сарае свой кузовок, тут же и уснул на куче глины. Умир разогнул спину, вытер пот и посмотрел на угасающее солнце.
– Ещё раз до темноты сходим и хватит на сегодня.
К их приходу Медара нагрела воды и отправила всех во двор смывать грязь. Сама тем временем выставила на стол горшок с горячей кашей и ушла в баню с миской воды и мочалом.
Благожа так и не вернулась.
Разбуженный Тихуша сонно посмотрел на дымящийся горшок, схватил со стола горбушку ржаного хлеба и поплёлся на половину мальцов, где уже спал Малуша.
Ретиш зачерпнул пустой каши. Надо было на ночь садки для рыбы поставить, да уж больно умаялись сегодня, да и забыли обо всём с чужаками.
Зыбиш ел тихо, даже жевать боялся, вздрагивал от каждого стука и шороха, косился на затянутое рыбьим пузырём окно. После отложил ложку, придвинулся к Ретишу и прошептал:
– А ложись сегодня с нами, как раньше.
Ретиш аж подскочил:
– Чего это? Негоже мне с мальцами неразумными спать! А-а, ты людоедов боишься? Так Малуша с Тихушей тебя защитят.
Зрин расхохотался, Умир стукнул ложкой по столу:
– Уймитесь! А ты, Зыбиш, спи спокойно. Никакие пришлые не людоеды, иначе рыбу не ловили бы. И лодок им не оставили, через реку не переберутся.
Вошла раскрасневшаяся Медара в мокрой рубахе. На лбу и щеках кровоточили свежие царапины. Зрин заметил и опять развеселился:
– Сестрица, усердно же ты умывалась. Хотела кожу содрать, чтоб с чужаками не спутали?
Умир огрел его по затылку:
– Тебе четырнадцать витков, а разума меньше, чем у Малуши! Отправляйтесь спать, завтра подниматься спозаранку. Благожа вряд ли скоро вернётся, придётся Медаре на хозяйстве остаться, добывать без неё будем. – Он встал и ушёл за занавесь на половину мужчин.
Ретиш облизал ложку, стряхнул в ладонь крошки со стола, бросил их в рот и отправился за Умиром. Тот уже сопел. Ретиш лёг на тюфяк, набитый сухой травой. От него