Сказка 247-В. Дмитрий Александрович Горбунов
вмешался, как всегда вовремя, Левген.
Тем временем, пока друзья спорили, наш дракоша потихоньку вышел из пещеры и, подперев вход снаружи огромным камнем, который ещё заранее подготовил для него вышедший поссать Митрофан, изящно отряхивал брюки от своего дорогого костюма шёлковым носовым платком.
Уже многие века люди охотились за драконом, пытаясь его одолеть. Были среди них и благородные рыцари и романтичные мушкетёры, но таких сказочных долбойобов он встретил впервые.
«А ты здорово всё придумал, братуха» – обратился дракон к Митрофану.
Митрофан притянул камень ещё плотнее к пещере, чтобы не оставалось шансов выбраться из неё, отряхнул молча руки от каменной пыли, вытер пот со своего каменного лба, посмотрел пристально на дракона… и уверенно и громогласно скомандовал ему: “Ко мне!”
Сверхчёткий вдруг весь осунулся, ссутулился, ощетинился, втянулся весь в себя, заискивающе встал на четвереньки и, виляя хвостом и поскуливая, подбежал к ноге своего хозяина.
Дело всё в том, что Митрофан уже много лет не имел пристрастия к вину, а значит ему было гораздо легче справиться со всепоглощающим чувством многогранного голода, нежели его частенько прибухивающим товарищам. Он знал, что дракона нельзя победить его же оружием. Алкогольные возлияния пробуждают в людях их внутреннего дракона, люди временно становятся храбрее и увереннее в себе, но при этом они теряют над ним контроль. Когда человек привыкает смотреть на мир сквозь синюю призму алкогольного опьянения, то бездонное чувство всепожирающего социального голода в нем обостряется, добавляя в мелодию своего победного над ним марша особо беснующуюся нотку.
Его друзья, при подготовке к походу за драконьим исчадием ада, налили в одну из фляг вместо святой воды голимой спиртяги, – для храбрости, так сказать. Вот сейчас-то, как раз для храбрости, они и начнут её распивать в кромешной темноте драконьей пещеры, – подумал Митрофан и дружественно почесал своего пса за ухом, мелодично насвистывая что-то из раннего Бернеса.
– Зажгите кто-нибудь огонь, – разбавил сгущающиеся краски общего недоумения своим рацпредложением Горбун.
– Вот так вляпались в историю, – выразил своё отношение к происходящему Бертоль и стал нервно искать в своих карманах спички.
– Мы что теперь с голоду все умрём, если не выберемся отсюда? – слабо обнадёживающе спросил Шалай-балай, пробуя сдвинуть с места фу́ев камень, преградивший своей немыслимой тяжестью полувертикальный выход из пещеры.
– Слышь, аффтор, ну и что теперь делать будем? Давай думай быстрей. Языком-то молоть, небось, не мешки ворочать. – добавил масла в огонь Сологуб.
– Дим, я так понял, что Андрюха нас предал? Ты че, белены объелся?? Вообще, что ли из ума выжил в своём творческом, плять, поиске?! Верни нам друга и немедленно – с уместным упрёком и назревающей яростью произнёс Левген, для которого не было ничего святее на этом свете, чем дружба.
– Женя, Толя, Славик, Тёмыч, спокойствие,