Саврасы без узды. Истории из купеческой жизни. Николай Лейкин
шилом, так и занозу найду; а что до твоих звезд, то, поди, полштофик в пойло-то влил, чтоб глазную-то ярость сделать?
– Полштофик! Мы и сами-то этого былия не употребляем.
Во время перебранки коновал и кучер осматривают лошадь самым тщательным образом, лезут ей в рот, поднимают хвост, ковыряют копыта, тыкают пальцами в уши.
– Ну что? – спрашивает купец.
– Да как вам сказать, ваше благоутробие? Ежели этого коня под господина, который попроще, то туда-сюда, а под купца он не козырист, – отвечает коновал. – Вот я сейчас седьмое поджилие посмотрю. Господину полтораста рублев дать можно, а купцу и мараться не стоит.
– Полтораста! Хлебал ты щи-то с гарниром? – отталкивает его в грудь барышник. – Да мне полковница Холмогорова сейчас триста даст. Он ей как раз в дышло годится.
– А коли даст, то и отдавай! Может у тебя полковница-то слепая.
– Так-то слепа, что сейчас твою короткую совесть разглядит. Это только купцы не видят. Сень, ставь коня к телеге! Тут с алтыном под полтину подъезжают и на грош пятаков ищут! – отдал приказание сыну барышник.
Купец, коновал и кучер отошли. Около них трется приземистый мужичонка в рваном тулупе.
– Ваше душеспасение, – говорит он купцу. – Хошь, я тебе сейчас на жеребца укажу? Настоящий купеческий будет. Только ты мне за этот указ восемнадцать копеек на поднесение просоли. Ты не смотри, что я в таком мундире, я коня туго чувствую, я у помещика старшим доезжим был. Господина Прохлябова знаете? В большом прогаре он ноне насчет капиталов, так у него. Дозвольте, сударь, окурочком побаловаться?
Купец сует ему в рот окурок своей сигары.
– Мерси. Мы и французские слова знаем: «тре журавле», «буар», «санжулье»… потому с измалолетства при господах в дворовых людях состояли, но двадцать лет тому назад на волю пущены, так как в оном нашем теле медвежья картечь сидит. Господин Прохлябов по ошибке меня на охоте пристрелили и сейчас вольную отсыпали, чтоб с хлебов долой, так как оный Захар Калинов в чине доезжачего не мог в седле сидеть. Честь имею камердацию представить: Захар Калинов!
Мужичонка вытянулся во фрунт и сделал под козырек. Купец захохотал.
– Да что ты, шут гороховый, что ли? – спросил он.
– Бывшие дворовые человеки, и весь сказ! Пробовали водворяться на родину, но дважды изгнаны были. Вот он, жеребец купеческий! Мы с конями-то, бывало, спали и чуть не кумились, – указал мужичонка и спросил: – Каков? Теперь пожалуйте девушке на кофий завода Корали.
Купец не обращал более на него внимания и осматривал лошадь.
– Торговый человек! Господин коммерции советник и финансовый мастер! Отставную дворовую сироту обидеть грех, особливо которая при ранах по становому движению! Я вам рысака предоставил, а вы мне похмелье… Баш на баш и сменяемся, – приставал к купцу мужичонка, стоял без шапки и кланялся.
– Да дайте ему, ваше степенство, гривенник, вот он и убежит в питейный, – сказал коновал. – Вишь, у него эфиопские-то глаза вина просят.
Купец