Ибо однажды придёт к тебе шуршик…. Игорь Александрович Маслобойников
было!»
Марго сидела на табурете, точно выжатый лимон, по которому, ко всему прочему, прокатилась телега, гружёная золотом.
– Этому никто не поверит! – бормотала она. – Сама, своими собственными руками помогла сопернице! Ну, не дура ли?!
– Зато теперь ты – настоящая колдунья, – ободряюще вещал Маленький Бло, исполняя что-то вроде «джиги»22, так как вторая часть плана обрела наконец блестящее завершение.
– Ты уверен, что мы всё правильно сделали?
– Время покажет… – довольно скалился шуршик и шлёпал топами по плитам гадальной комнаты. Он с благоговением предвкушал, как отвиснет челюсть Большого Бло, когда он принесёт ему сердце канцлера, пропитанное скотством и человеческой подлостью… И радости его не было предела!
Что до молодожёнов, то, как и королева Померании, те лежали в постели, обессиленные абсолютно, и смотрели в потолок глазами, лишёнными какого бы то ни было чувства счастья. Всё высосала из них эта ночь, даже язык отказывался ворочаться.
– Ну, ты дала, мать… – еле слышно пробормотал Владислав.
– Я? – отозвалась Ольга. – Я была уверена, ты взбесился.
– Как бы там ни было, мы оба молодцы…
– Точно, – согласилась королева и почему-то спросила: – Повторим?
А король зачем-то ответил:
– Безусловно…
Они даже хлопнули друг друга по рукам, как после удачной игры в городки, но тут же забылись сном, дабы проспать потом без малого трое суток, а, проснувшись, есть без остановки четыре часа кряду.
Будраш снял перчатки, бросил их на стол, достал платок, вытер лоб и шею, после чего, махнув офицеру, чтоб унёс шпаги, сел за стол, открыл папку и достал лист бумаги…
– Итак, ваше имя Халявус… – сказал он и бросил на конокрада взгляд, от которого последнего швырнуло в дрожь.
Услышав ненавистную оговорку, арестант стиснул зубы и процедил по слогам:
– Хал-вус… От слова халва. Мама любила халву, и назвала меня в её честь. Очень меня любила.
– Значит, Халвус? – усмехнулся советник. – Бывает.
Тут дверь канцелярии отворилась и на пороге в нерешительности замерла служанка с кувшином воды и полотенцем, перекинутым через плечо. Только когда канцлер сделал знак, что можно подойти, она глубоко вздохнула, видимо, добирая уверенности, и сделала шаг. Следом за нею вошёл гвардеец с тазом.
– Вы в городе недавно и уже умудрились вляпаться в историю, – расстёгивая ворот рубахи и подставляя голову под тёплые струи воды, заметил канцлер.
– Потрясающая осведомлённость… – со знанием дела отметил Халвус. – А вы-то кто?
– Я-то? – стряхнув с рук воду и сняв с плеча служанки полотенце, передразнил Будраш, вытер лицо и шею, и сказал так, чтобы всё было предельно ясно: – Канцлер Будраш – тайный советник Их Величества. Покажите локоть правой руки… – махнув служанке и гвардейцу, что оба могут быть свободны, он остановился перед проигравшим
Джи́га (итал. giga, англ. jig) – быстрый старинный танец, зафиксированный в XVI веке на британских островах. В настоящее время джига является одной из основных мелодий исполнения ирландских и шотландских танцев, прочно отождествляясь с кельтской культурой. От британской джиги произошёл быстрый барочный танец жига (фр. gigue), распространившийся в XVII веке во Франции.