Книга Мануэллы. Деметрий Дембовский
мы с подружкой катались на деревянных санках, знаешь – таких детских, с железными полозьями. Правда и тут было столько всего!..
Я заслушивался её восторженными рассказами, как будто сам был вместе с ней на Домбае, участвовал в безумных конкурсах, развеселых вечеринках, любовался на заснеженные склоны, ослепительно блестящие на солнце. Милая моя маленькая волшебница, если ты сейчас действительно в Аризоне, то как бы я хотел стать тем кактусом, который может ощущать аромат твоих духов, безмолвно видеть поздним вечером твой силуэт в горящем окне маленького дома, а после окончить жизнь текилой у тебя на устах в разгар какой-нибудь студенческой вечеринки.
Мы шли вместе под руку мимо великолепной стелы, под бетонными сводами музея “Великой Отечественной войны”, она сказала, что хотела бы побывать в музее, я предложил ей сделать это вместе.
– Причем, знаешь, – рассказывала она, – однажды мы даже собрались, когда к нам приезжали друзья из Америки, специально пошли в этот музей, а он уже был закрыт… А, нет, нет – там были профилактические работы, санитарный день. Представляешь – раз в месяц, и мы на него попали!
Затем она рассказывала военные истории своего деда, водителя “Катюши”, похожие на сценарии приключенческих фильмов, где немцы выступали в виде форменных идиотов, относящихся к секретному оружию русских с мистическим трепетом. Она любила своего деда, как, впрочем, всех, с кем выросла. Может быть, это стало первым, что заставило сильно уважать её, проникнуться необыкновенной привязанностью к человеку, имевшему все, о чем я только грезил самыми страшными ночами, уткнувшись обезображенным от слез лицом в подушку.
Глава III
На следующий день я смотрел, как она выруливает на площадке, в ожидании нашей новой встречи. Машина двигалась со скоростью черепахи, но все-таки двигалась, что для первого занятия большой прогресс. Гараж, разворот, – когда все это закончилось, я её справедливо похвалил. Мы поехали домой. В такси она насмеялась над содержимым моего холостяцкого холодильника, и предложила заехать в близлежащий магазин, чтобы приобрести продукты для гастрономического фокуса, который собиралась показать. Ели ли вы когда-нибудь свинину с ананасами? Весьма недурно, знаете ли. Правда у меня после неё разыгрался очередной приступ почечной колики и к восьми вечера я буквально напоминал посиневшую цаплю, которая просила у телефониста Чуковского капель.
В 31-ой больнице меня продержали в полубессознательном состоянии без “Баралгина” почти сутки: не могли поставить диагноз. Смешно: за две недели третий раз с ложным аппендицитом, никаких намеков в анализах, а обезболивающего – ни-ни, да еще первую ночь пришлось спать на каталке в коридоре. На второй день в больницу пришла Наташка (она даже не знала, куда меня отвезли), принесла два пакета сока, “Икону” Форсайта, салат и хлебцы. Первое мне очень пригодилось, из второго я осилил только двадцать страниц, третье она съела сама, а четвертое у меня пролежало до скончания больничных дней. Но главное,