«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода. Вера Мильчина
заключаю мое письмо, прося вас покорнейше дать ему всю гласность, необходимую для защиты меня от несправедливых обвинений.
С чувством глубочайшего почтения имею честь пребыть <…>
Михаил Орлов.
Сего 29‐го октября 1836‐го года.
Москва (ПД. Ф. 255. № 9. № 1. Л. 1–1 об.).
30 октября попечитель Московского учебного округа граф Строганов уведомил своего помощника Дмитрия Голохвастова:
Сегодня утром у меня был Чаадаев: любопытно, но прежде всего – полу-отвратительно [Чаадаев 2010: 896; ориг. по-фр.; пер. М. Б. Велижева].
Ср. письмо графа Строганова своему отцу от 3 ноября:
…но, что самое занимательное, автор статьи [нрзб.] сам жалуется, что Цензура пропустила статью; он утверждает, что она есть порождение ума больного, что он был безумен в 1829 году, когда написал это письмо [Там же: 536; ориг. по-фр.; пер. М. Б. Велижева].
23 ноября Денис Давыдов писал Пушкину:
Мне Строганов рассказал весь разговор его с ним [Чаадаевым]; весь – с доски до доски. Как он, видя беду неминуемую, признался ему, что писал этот пасквиль на русскую нацию <…> во время сумасшествия <…>; как он старался свалить всю беду на журналиста и на ценсора… [Пушкин 1937–1949: 16, 194].
Впрочем, по рассказу Михаила Жихарева, родственника и душеприказчика «басманного философа», граф вел себя надменно «и вдобавок пересказывал <…>, что у него был Чаадаев, расстроенный, взволнованный и униженный» [Жихарев 1989: 102]. См. ниже запись в дневнике Тургенева от 5 ноября.
В записи же от 30 октября Тургенев отметил обыск в доме Чаадаева.
Он (Шевырев. – В. М., А. О.) и Павл[ов] уведомили меня об отобрании бумаг у Чад[аева] и о слухе о Вологде137. Я поехал к нему с Павл[овым], нашел его хотя в душевном страдании, но довольно спокойным; он уже писал ко мне и просил книг и предлагал писать к гр[афу] Бенк[ендорфу]!! И мой портрет взяли у него! И верно донесено будет о сем визите! <…>. К [Ивану] Дмитриеву: с ним о Чад[аеве], он хотел вчера ехать к нему со мною. <…> Дома нашел письмо от брата № 8 от 23 окт[ября] из Парижа. Ему чужды наши хлопоты за приятелей и наши опасения за судьбу их!138 (№ 316. Л. 58).
В упоминаемом здесь письме [Чаадаев 2010: 432] ощутимы если не испуг, то чрезвычайная обеспокоенность по поводу того, что власти обратят внимание на отсутствие в изъятых у Чаадаева бумагах писем Тургенева, которые тот заблаговременно забрал139. Сколько известно, Тургенев проигнорировал предложение предоставить эти письма Бенкендорфу; он был гораздо более встревожен конфискацией своего портрета работы Карла Брюллова, написанного в Риме в 1832 году. См. в письме Вяземскому от 30 октября:
Он [Чаадаев] сказал, что с бумагами взяли портрет мой, Брюллова, с известной надписью: «Без боязни обличаху», <…> слова летописца о Плещееве и предке моем Петре Тургеневе, кои «без боязни обличаху» Гришку Отрепьева в самозванстве140 [ОА: 3, 343–344].
Около 31 октября осведомитель III Отделения Николай Кашинцов доносит по инстанции141: «идет рассказ»,
Надеждин был сослан в Усть-Сысольск – уездный город Вологодской губернии, а в Вологду его перевели лишь в январе 1838 года. Однако Тургенев неизменно называет местом его ссылки Вологду – см. аналогичные сообщения в письмах Александру Булгакову от 7 декабря («Участь журналиста и ценсора решена: первый ссылается в Вологду, второй отставлен за нерадение от всей службы…» [Тургенев 1939: 197]) и брату Николаю от 14 декабря 1836 года («Я, кажется, писал тебе, что журналист Надеждин, публиковавший с похвалами Чадаеву письмо его, сослан в Вологду, ценсор отставлен за нерадение от всех должностей…» (№ 950. Л. 48 об.)). В московских слухах Вологда фигурировала и в совершенно невероятном контексте: «Ты, думаю, слышал о запрещении
Заметим, что в конце 1810‐х – первой половине 1820‐х годов Николай Тургенев был очень близким другом Чаадаева.
В дополнение к записи от 17 октября приведем вуалирующую версию из письма Тургенева Вяземскому, датированного тем же 30 октября: «Я писал к тебе, что у Чадаева взяли все бумаги. Теперь я вспомнил, что из Парижа я писал к нему (писем моих у него нет, кажется, ни одного; ибо я не к нему писал их, а только к вам, поручая их прочитывать ему, как и другим, но все от него кто-то взял их по его прочтении)» [ОА: 3, 344].
См. в «Сказании» Авраамия Палицына о казнях в эпоху Лжедмитрия I (1605 год): «Мученицы [sic!] же новии явльшеся тогда: дворянин Петр Тургенев да Федор Колачник без боязни того обличаху» [Авраамий 1784: 21]. В письме Вяземскому от 1 ноября 1836 года Тургенев называл слова «Без боязни обличаху» «девизом», «давно нами принятым» [ОА: 3, 345].
Главным адресатом этого и цитируемого далее донесений был генерал-майор Перфильев (см. пояснение к записи от 29 октября).