«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода. Вера Мильчина
друг, встревоженный сном, о коем описывает басня, и я охотно бы воротился к отечеству, чтоб сказать ему:
Vous m’êtes, en dormant, un peu triste apparu:
J’ai craint qu’il ne fût vrai ; je suis vite accouru.
Ce maudit songe en est la cause [Шаликов 1815–1816: 1, 149].
Шаликов дает в примечании стихотворный перевод этих трех строк (по-видимому, свой собственный, поскольку авторство перевода не указано; замечу, что перевод этот более точен, чем опубликованный еще в 1795 году перевод литературного патрона Шаликова И. И. Дмитриева):
Во сне немного ты мне грустен показался:
Бояся истины, тотчас к тебе примчался.
Проклятый этот сон тому виной.
Зато в примечании к Расину, процитированному и по-французски, и в русском стихотворном переводе, Шаликов сообщает: «Все стихи Расиновы взял я из переводов Федры и Аталии Алексея Михайловича Пушкина» [Шаликов 1815–1816: 2, 347]19. Порой Шаликов проявляет в отсылках даже большую тщательность, чем сам Шатобриан, который, например, процитировав одну строку из поэмы Тассо «Освобожденный Иерусалим» по-итальянски, приводит дальше длинный фрагмент в прозаическом переводе Шарля-Франсуа Лебрена, но имени переводчика не называет20; напротив, Шаликов цитирует Тассо в русском стихотворном переводе и на свой источник ссылается:
Перевод сих стихов принадлежит известному Литератору и Пииту нашему Алексею Федоровичу Мерзлякову, который позволил мне украсить ими издание мое Путевых сих Записок [Там же: 3, 6]21.
Сходным образом там, где Шатобриан цитирует «Энеиду» в переводе Делиля, Шаликов дает русский перевод и оставляет французский текст, объясняя свою стратегию в примечании:
Я оставил здесь перевод сих Виргилиевых стихов на французском языке, сделанный славным Делилем; любители Поэзии могут сравнить как подлинник, так и переводы французский и русский; сей последний Господина Петрова22 [Шаликов 1815–1816: 3, 201–203].
Ссылки на чужие переводы Шаликов дает не только в тех случаях, когда речь идет о французских авторах. Так, к переводу цитаты из «Иудейских древностей» (описание первого Храма) он делает следующее примечание: «Сие описание списал я от слова до слова из перевода Иосифовых древностей Иудейских, придворного священника Михайлы Сомуйлова» [Там же: 2, 384]23.
Порой, имея дело с цитатами из других авторов, приведенными Шатобрианом, Шаликов не ограничивается пояснениями относительно выбранного им перевода и дает собственные комментарии содержательного или исторического характера. Так, к стиху из трагедии Расина «Гофолия» «Comment en un plomb vil l’or pur s’est-il changé?» (в переводе А. М. Пушкина – «Как злато чистое превращено в свинец?») Шаликов дает примечание: «В сем стихе разумеется Иоас, которого царствование не соответствовало воспитанию, данному ему Иоадом. Начало сие взято из Иеремии, гл. IV, стих 1» [Там же: 2, 348]; речь идет о ветхозаветной книге «Плач Иеремии».
Сходным образом к фразе Шатобриана в рассказе о пребывании в Карфагене «Все знают счастливый Анахронизм Енеиды» Шаликов
Напротив, Грацианский приводит цитаты из трагедии Расина «Athalie» (в рус. пер. «Гофолия») в своем прозаическом переводе, а затем сообщает в примечании: «Признаюсь, что слабый перевод мой в прозе сих прекрасных Расиновых стихов не соответствует красоте подлинника и посему для знающих французский язык помещаю их в оригинале» [Грацианский 1815–1817: 2, 332–233].
Указание на перевод Лебрена, впервые изданный в 1774 году, см. в: [Chateaubriand 1969: 1731].
Со своей стороны, Грацианский цитирует в переводе Мерзлякова только два стиха, а остальное переводит прозой [Грацианский 1815–1817: 3, 13].
Имеется в виду перевод «Энеиды», выпущенный Василием Петровичем Петровым в Петербурге в 1781–1786 годах.
Трехтомный перевод Михаила Самуйлова (у Шаликова – Сомуйлова) вышел в Санкт-Петербурге в 1779–1783 годах (2‐е изд. – 1795).