«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода. Вера Мильчина
«Слово drapée техническое и в языке нашем не имеется, а многими словами объяснить его мне казалось вовсе не прилично» [Шаликов 1815–1816: 1, 181]. В самом деле, в «Лексиконе» drapé переводится как «обит, одет, обвешен» [Татищев 1798: 1, 498], однако слово это в русском языке к 1815 году уже имелось; оно, например, зафиксировано в «Новом словотолкователе» Яновского: «Драпировать – покрывать или обивать сукном, бархатом стул, кровать, карету и проч.» [Яновский 1803–1806: 1, 758–759], хотя в широкое употребление вошло, согласно Национальному корпусу русского языка, в самом деле позже – с 1830‐х годов.
Аналогичный лингвистический комментарий делает Шаликов к своему переводу фразы Шатобриана «При вступлении в Ликургово отечество все мысли становятся сериозны, мужественны и глубоки»26, а именно к слову сериозны: «В этом смысле мне казалось нельзя иначе выразить слово sérieux или sérieuse; ибо слова важны, степенны не соответствовали бы, по мнению моему, мыслям Автора» [Шаликов 1815–1816: 1, 172]. Замечу, что «Лексикон» не дает в качестве перевода sérieux галлицизм «серьезный», но предлагает целый ряд вариантов, который начинается именно прилагательными «важный, степенный» [Татищев 1798: 2, 622], так что в этом шаликовском примечании можно усмотреть полемику с «Лексиконом»; отсутствует серьезный и в «Новом словотолкователе» Яновского. Впрочем, Шаликов был не первым, кто использовал русское слово серьезный; оно, например, многократно повторяется в прозе и письмах Фонвизина. Напротив, Грацианский не счел необходимым к нему прибегнуть; у него те же три эпитета переведены как «важны, тверды и основательны» [Грацианский 1815–1817: 1, 181].
Порой пояснение перевода совмещается у Шаликова с историческим комментарием. Так, к упоминанию «миссии отцов Тринитаров» он делает примечание:
Тринитары, по-русски можно бы было перевесть имя монашеского сего ордена Свято-Троицким27; но как сии у нас в Польше известны под именем Тринитаров, то я и оставил имя сие; сей орден, равномерно как и отцов Милосердия (père de la merci), уставлен для искупления пленных из неволи у неверных [Шаликов 1815–1816: 3, 124].
Самое пространное и эмоциональное шаликовское примечание к Шатобриану касается отношения французского писателя к англичанину Шекспиру. В книгу «Воспоминания об Италии, Англии и Америке» вошла статья Шатобриана «Шекспир», впервые опубликованная в 1801 году в журнале «Французский Меркурий». В первом, лондонском издании «Воспоминаний» английский издатель снабдил текст своими полемическими примечаниями, касающимися английской литературы. Шаликов переводит критические реплики издателя, но однажды и сам подает голос, чтобы упрекнуть Шатобриана в непоследовательности. К шатобриановской характеристике Шекспира «Его описания надуты, искривлены; часто находит по оным человека с дурным воспитанием, который, не знав ни рода, ни тона, ни точной силы слов, помещает наудачу выражения пиитические между самыми площадными» Шаликов дает следующий комментарий:
Это место Шатобриановой филиппики против Шекспира сильно противоречит
В оригинале «sérieuses, mâles et profondes» [Chateaubriand 1811: 1, 169].
Сейчас принят перевод «Тринитарии, или Орден Пресвятой Троицы».