Во имя жизни. Макс Лисай
за ним.
Уильям остался на первом этаже опрашивать свидетелей. Ричард и Беатрис поднялись на чердак, где Коннор снимал угол – небольшую выделенную комнатушку под самым скатом крыши. Напротив жил мастер Джонатан. Как он мог не слышать, что рядом убивали Коннора? Если только тот не накладывал заглушающее заклятие. К сожалению, после смерти Коннора этого не узнать – если чары и были, то они уже рассеялись.
Ричард нагнулся, чтобы протиснуться в дверь. Беатрис его неудобства явно забавляли, она позволила себе несколько раз прыснуть от смеха. Ожидать чего-то другого от «принцессы гвардии», как за глаза называли Беатрис, он не мог. Ей только недавно исполнилось двадцать пять лет, и за время, что она была в гвардии, недолгие три года, в Карнахене не происходило ничего серьёзного. До этого утра.
Комната Коннора встретила их подчёркнутой непритязательностью и отчаянием. Вдоль стены валялся матрас с подушкой и покрывалом, а рядом с ним в углу стояло два ветхих сундука; повсюду были разбросаны огарки и исписанные клочки бумаги. Ричард с трудом представлял, как кто-то мог вообще здесь жить. Или Коннор просто существовал? Но у него же была цель? Искра надежды, которая держала в этом мире, не давая сорваться в Бездну Нечистого. Он присел у одного из сундуков и открыл – внутри оказалась одежда Коннора: несколько тёмно-серых рубашек, сменные брюки, исподнее. Ричард доставал вещь за вещью и клал на спальный мешок, пытаясь добраться до дна. Беатрис принялась опустошать второй сундук, краем глаза Ричард увидел, что ей повезло больше – он был набит бумагами и книгами Коннора. Она аккуратно доставала каждый предмет, бегло листала и откладывала в одну из стопок. Когда она задерживалась на особо интересном тексте, прикусывала нижнюю губу, не замечая ничего вокруг.
Добравшись до дна, Ричард разочарованно вздохнул – вещей, способных рассказать историю Коннора, он не нашёл. Одни поношенные тряпки, не раскрывающие ни его привычек, ни занятий. Ричард подполз к стопке с книгами и взял верхнюю.
– Там ничего интересного, – сказала Беатрис, отложив последние бумаги.
Он поднял на неё глаза, она хмурилась, размышляя, походя на избалованного ребёнка, у которого отобрали игрушку, а он не решил, как на это реагировать. По службе они пересекались редко, в основном их мимолётные встречи проходили на мессах в церкви Белый Шпиль, когда Беатрис, облачённая в благочестивое белое платье, в окружении своей многочисленной семьи, восседала в ложе Бишопов, а он подходил почтить её отца – барона Карла Бишопа, пройдохи, ухитрившегося сохранить власть в своих руках после захвата страны Регардией. В такие моменты она смиренно кивала ему – сама добродетель, – но в её глазах улавливались лукавые нотки, скрывающие тайну. Ричард предпочитал не замечать такого внимания. Оно сулило неприятности, граничащие с казнью. Если барон и оберегал что-то в своей жизни помимо Карнахена, то это были его дети, особенно дочери.
– Здесь есть любопытные экземпляры, – сказал Ричард листая. – Вот эта, например, посвящена Аэрии и её устройству.
– Аэрии? – Беатрис уставилась на него. – Автор там бывал? Это вообще