Письма с фронта. 1914–1917. А. Е. Снесарев
кряхтит, но Сидоренко говорит, что с него как с гуся вода… приходит мокрый весь, не ест, а часа через полтора опять хватает губами то за рукав, то за ремень. Упрямство у него имеется, и порядочное, но стал ровнее, рысь лучше и ездить на нем приятнее. Вчера утром приехал Ник[олай] Алек[сеевич] и мне будет легче, все на него свалю и сам оставлю за собой дирижерство. Погода у нас больше хорошая, но бывает так душно, что случаются солнечные ударчики… меня чуть-чуть хватило позавчера, через часа полтора-два все прошло, вчера Гуславского хватило более сильно, встал из-за стола и уехал…
Твое письмо получил вчера, оно веселое и пейзажное… сцена обливания забавна… дал письмо прочитать Сидоренке, забыл спросить о впечатлении… Известий из Питера все нет, а мне уже надо выехать за границу… поднимать с Леон[идом] Иван[овичем] [Жигалиным] вопроса не хочу, все надеюсь выехать… Что они там думают! Хотя физич[еских] трудов очень много, но духовно я довольно спокоен, и все же мне уже все это надоело: это барачная жизнь, грязь, отсутствие книги, газеты… да и если таковые есть, то не удосужишься их читать. Пиши, детка, папе, чтобы он разузнал хорошенько, да написал нам обстоятельно.
Я прямо не знаю, какой мне держаться политики. Написали ли тебе офицеры о получении денег? Про какой пакет ты пишешь? Может быть, напишешь Ал[ександру] Ал[ександровичу] Самойло относительно моего прикомандир[ования] к Глав[ному] упр[авлению] Ген[ерального] штаба. Все же у меня внутри сидит думка, что я вас, моих славных, увижу и обниму. Мне думается, что мы все поправимся за это лето. Как операция с Кирилкой? Спроси докторов и не упусти время сделать операцию.
Петровский рассказывал мне сцену свидания его с дочерью.
Целую и обнимаю. Ваш Андрей.
Дорогая моя Женюрка!
С этим письмом к тебе явится писарь. Прежде всего, дай ему какие-либо калоши; лучше те, что без номеров, иначе во время дождя мне тут ходить нельзя. Затем, в моем левом ящике имеется маленькая папка дел, касающихся предполагавшейся поездки офицеров Ген[ерального] штаба… кажется, там есть синие листы: задание, боевой состав, препроводительная бумага за подписью ген[ерала] Ломновского… Ты все это собери, запечатай сургучом и передай писарю для отвоза мне сюда. Если есть какие еще бумаги на мое имя, напр[имер], относительно границы, то также передай писарю Бойко.
Не забудь заказать у Визенталя мне погоны с шифровкой; Ник[олай] Алек[сеевич] ему заказывал, и он знает, а Бойко тебе объяснит, где он живет (пройдя мост по левой стороне, за Иллюзионом… там прачечная). Повези с собой образчик моих погон. Когда погоны будут готовы, то пришли или с почтой, или с оказией.
Вчера, когда мы были заняты службой, Вик[тор] Мих[айлович] [Савченко] начал услаждать старух декламацией… восторгу их не было конца. Они думают устроить вокально-литературный вечер, на котором исполнителями будем я и Савченко. Может быть, это и не будет, но сдобные булки нам обеспечены.
Погода у нас божественная, и сейчас стало немного легче… идут бригадные учения, и я пока могу вздохнуть.