Гостинодворцы. Купеческая семейная сага. И. И. Мясницкий
поцеловал Липу. У него закружилась голова.
– Кажется, три раза нужно? – проговорил он, не выпуская руки Липы.
– Целуйте три, – ответила она просто.
Сергей стал ее целовать без счета.
– Липа… дорогая!.. – шептал он прерывистым от волнения и счастья голосом.
– Сережа, милый!
– Эге, брат, да это ты тут христосуешься? – проговорил Александр, появляясь в коридоре. – А я-то голову ломаю, кто здесь так вкусно целуется. Молодец! Ха-ха-ха!
Сергей отошел в сторону. Липа, громко смеясь, скрылась в столовую.
Месяц мелькнул, как один день. Сергей был счастлив, как никто, и думал, что и конца не будет его счастию. Известие, переданное ему братом Иваном, поразило его, как громом. Ему и в голову не могла прийти мысль, чтоб отец мог когда-нибудь женить его брата на любимой им девушке. Все это случилось как-то неожиданно, стихийно. Отцы «торговались», часто распивали чаи в Митяговом, но домами знакомы не были; только он, Сергей, бывал в доме Алеевых, и никто, ни отец, ни мать, ни братья, никогда не интересовался узнать от него ни об образе жизни, ни о характере членов алеевской фамилии. Как это случилось?
А случилось крайне просто. Сидели как-то отцы за парой чаю и, потолковав о торговых делах, коснулись собственной домашней жизни. Тут только Аршинов узнал, что у старика Алеева, кроме сына, есть еще и дочь на возрасте. У него тотчас же мелькнула мысль о женитьбе Ивана, и он, не откладывая дела в дальний ящик, поставил вопрос ребром:
– Женихи есть?
– Да как тебе сказать? – замялся Алеев. – Женихов много, да толку в них мало.
– А я тебе с толком найду, хочешь?
– Кто же от добра отказывается?
– За моего Ивана отдашь?
Алеева даже в жар бросило от такой неожиданности. Породниться с Аршиновым счел бы за большую честь и не такой купец, как Алеев.
– Да ты, как это, – подозрительно посмотрел он на Аршинова, – всурьез али так, для разговору?
– Я, брат, такими вещами шутить не привык. Ивана моего знаешь?
– Достаточно знаю.
– Парень добрый. Звезд с неба не хватает, но дело знает. Ума большого нет, но умишком Бог не обидел. У другого и этого нет.
– Знаю, парень хороший.
– Почтительный, не нигилист какой-нибудь. Нонче, брат, того и гляди, вырастишь сына, думаешь, помога тебе, а он глядь – в нигилятину ударится, умнее себя никого в свете не считает.
– Бывает, – согласился Алеев, – ах, как это по нынешнему времю бывает!
– Да у меня вот сичас третий сын Сергей…
– Ужли нигилист? – с испугом уставился Алеев на Аршинова.
– Ну уж это ты хватил! Да я бы давно из него дух вышиб. Переучил я его не в меру, начитался разной дряни, ну и нет уж того почтения, понимаешь?
– Как не понять! У меня Сашка тоже, твой Сергей часто к нему ходит, сидят и читают.
– Не купцы! – решил Аршинов. – А кто виноват? Наша слабость. Допустишь, а потом и начнешь локоть кусать. Иван не такой. Девка-то у тебя