Великий нефритовый путь. Станислав Гольдфарб
отошёл от причала в Лиственничном без проводин и напутствий – секретное задание воеводы, и нечего привлекать внимание посторонних. Мало ли кто по Байкалу ходит, мало ли по каким таким делам.
Ветра не было никакого – шли на вёслах. Поперву скрипели они в своих уключинах нещадно, словно жалобились на свою натруженность, а потом, напитавшись какой-то особой лодочной масляной пропиткой, ветром, брызгами, вроде как свыклись, словно срослись с бортами. Если и поскрипывали, то уже не жалобно, не просяще, без натуги и безнадёги, приняв эти два размеренных движения – к себе и от себя.
С воды суша выглядит совсем иначе, чем если ты на ней или даже забрался на высокий холм или дерево. Все дорожные неровности словно бы сливаются, уходят из виду; ленточки дорог, словно гладкие ремешки, опоясывают строения и насаждения и вслед за ними уходят в распадки, скрываются в полях, в траве, выныривают и вновь прячутся от глаз. И кажется, что крыши изб подравнялись повдоль, и окошки, с раннего утра ещё прикрытые ставнями, тоже на одной высоте выстроились в линейку, а неохватные листвяки, словно солдаты, уж очень аккуратно вросли между строениями. И даже дымок из печей, которые поутру уже затопили домовитые хозяева, поднимается ровненько, словно кто подравнял. И лишь разнится серыми «подпалинами», если в топку закинули трухлявое полешко.
Михей работал на вёслах в паре с Кирьяном, Хват с Андреем, Ефимий держал руль коча.
– Старшой, когда приваливать будем? А то без обеда скоро добежим до устья, – нетребовательно и даже чуть лениво поинтересовался Михей.
Ефимий, погружённый в свои мысли, не ответил. Он привалился плечом на руль, без особых усилий время от времени двигал его вправо-влево, словно боялся сойти с водной «обочины» и наблюдал за берегом, вдоль которого они шли. Ни там, на берегу, ни на воде не было и намёка, что кроме них есть кто-то ещё.
– Старшой, – не унимался Михей, – н е забудь, нам ведь камешков надо собрать, нефритов разных, яшм, лазуритов. Как дашь команду чалить к берегу, так сразу и начнём мешки набивать.
– Греби, собиратель, – цыкнул Кирьян. – Пока погодка в помощь, нам идти надо. Или забыл, как нас по морю носило?
– Забудешь тут, как же, всё нутро вывернуло, изболелось после.
– Ну так и греби.
Михей замолчал, но ненадолго:
– Слышь, Андрей, что за камень-то такой нефритовый? Про яшму, лазурит слыхал, цена у них видная. А у этого зелёного?
– Так то у китайца спрашивать надо. Наш атаман рассказывал, а он от прикащика слыхал, что нефрит, он же каш, непростой камень.
– Каш?
– Ну да, так его монголы называют.
– Слышь, старшой, коли одну букву в конце добавить, есть сразу охота. Был каш, а станет каша! Да, поесть бы не мешало…
Ефимий снова ничего не ответил. Делать стоянку по всему было рановато. Но без ветра на вёслах и правда отмахали несколько часов кряду, и гребцы явно стали уставать. Нет-нет, да и шлёпалось длинное весло коча вскользь, поднимая кучу брызг, и тогда крики неслись в сторону гребца, который допустил неловкость.
Но погода