15.02.13. Они держали за руку город. Роман Грачёв
из бойцов, сидевший справа, полез за чем-то в карман и привалился массивным корпусом к середине. Сашка почувствовал себя котлетой в бигмаке.
– Джентльмены, я вам не мешаю? – выдавил он, пытаясь высвободить затекшую руку. – Вы только скажите, я умею задерживать дыхание… минуты на две.
– Александр! – одернула пристав.
Районный мировой суд размещался на первом этаже жилой пятиэтажки. В узких коридорах было тихо и пусто. Молодой охранник за стеклянной перегородкой листал газету.
Они сели перед дверью зала номер два. Ольга Алексеевна шепотом делала последние наставления. Сашка слушал вполуха. Сегодня утром он чувствовал себя отвратительно, не выспался, остался без завтрака и даже без привычной чашки кофе. В девять утра его разбудил звонок в дверь, заявился страж закона, сообщивший, что должен принудительно доставить гражданина Оленичева Александра Николаевича в отдел судебных приставов Курчатовского района. Даже зубы почистить не дал, скотина. Сашка натянул на себя первое, что попалось под руку – джинсы, тонкий джемпер и куртку, – и поплелся навстречу судьбе.
Вот уже второй час его одолевали самые мрачные предчувствия. Жизнь поползла по шву, как туго набитый мешок, только успевай ловить высыпающиеся на пол горошины.
– Слышите меня? – спросила тетка.
– Да, простите, что вы говорили?
– Не забудьте обращаться к судье «ваша честь».
Сашка утвердительно кивнул. Много чести, подумал он.
Заседание, если таковым можно было назвать трехстороннюю встречу судьи, пристава и их жертвы в пустом и душном зале, действительно прошло быстро и без сучка-задоринки. Судья, молодая симпатичная женщина, которой черная мантия придавала вид горгульи, узнала, что гражданин Оленичев – известный в городе журналист и радиоведущий, работает на солидной радиостанции, по административке ранее не привлекался и вообще вполне адекватный мужчина. С выплатой алиментов на несовершеннолетнюю дочь Анну Александровну Оленичеву у него возникли временные трудности, долг небольшой, ответчик свою вину признает. Единственная оплошность – избегал контактов и довел до процедуры принудительного привода, и вот за это, пожалуй, пусть отработает тридцать шесть часов на объектах городского благоустройства. Постановление можно обжаловать в течение десяти дней с момента оглашения, всем спасибо, все свободны. Аминь.
После заседания Сашка и Ольга Алексеевна постояли немного в стороне от крыльца, покурили, поболтали.
– Дурацкая погода, – ежилась в тонкой куртке тетка. – Сухо, морозно. Снегу бы сейчас…
Сашка молчал. Он думал, за какие былые заслуги ему так подфартило с судьей и приставом. Некоторым его знакомым алиментщикам доставалось на орехи куда больше. Так уж сложилось, что по этим делам в судах почему-то работают исключительно женщины, а ворона вороне, как известно, глаз не выклюет.
– Она вам даже ниже планки назначила, – сказала Ольга. – Тут минимум сорок часов.
– Спасибо, –