Авторское собрание сочинений. Евгений Гатальский
и вот-вот собираюсь прорваться в сознание Сэнди, как передо мной появляется Ин.
– Я все сделал, – говорит мне Ин.
Он вновь в костюме врача, но без ощущения кладбища в абстрактной пустоте этот Ин кажется мне чужим.
– Я думал, ты расскажешь об этом в сне, – говорю я.
– Ты уже знаешь, что я существую в реальном мире – если этот мир еще можно называть реальным, – говорит Ин.
– Ну да, верно. Спасибо, что рассказал – но я следил за Ашесом, я уже знаю, что свое слово ты сдержал.
На полупрозрачном лице Ина появляется озарение.
– То-то я думал, что кто-то следит за мной. Чутье меня не подвело.
Я думаю о Сэнди – ну не могу я о ней не думать! – тяжело вздыхаю, прямо как мать школьника с картины Решетникова1 и спрашиваю:
– Что сейчас делает Генри Ашес?
– Боится, я думаю. Он нарушил слово, данное Элу Торментусу.
– Ашес думает, что Торментус его убьет? – не без злорадства спрашиваю я.
– Хуже, – отвечает Ин. – Он боится, что Торментус пошлет рэкетиров в его ювелирный магазин. И честно говоря, поступок Ашеса, который ты меня заставил сделать, нелогичен с любой позиции. Сам Ашес теряет огромную выгоду в случае срыва поставки рабынь.
– Нелогичен? – изумляюсь я. – Очень даже логичен – он спас от расправы собственную дочь.
– Все равно нелогичен, если учесть отношение Ашеса к дочери. Кстати, его другую дочь, Клэр, кажется, выписывают из больницы. Клэр говорила ему, что Ривьера стрелял в нее, так что у Ашеса теперь есть надежда, что полиция Сан-Франциско вместо него разберется с Ривьерой.
– Не только. Он может передумать и вновь отправить какого-нибудь амбала к моей Сэнди.
Ин качает головой и с каким-то особенным удовольствием говорит:
– Не думаю. Я влез в голову Генри Ашеса с мыслью о дочери, как о чем-то невинным и священным. Я – довольно мощный призрак, поэтому мне не составило труда заставить Папочку принять чужую мысль, как собственное, я бы даже сказал христианское, откровение.
– Замечательно. Ашес теперь хороший?
– Глупый вопрос, особенно от человека, который уже умер. – Ин смеется. – Люди не делятся на хороших и плохих…
– Это очевидно, я имел в виду не самого Ашеса как такового, а его отношение к Сэнди.
– Ну… – Ин откашливается перед ответом. – Здесь сложно сказать. Если в ближайшее время твоего тестя не хватит… скажем так, сатанинское откровение, то он сделает все, что в его силах, чтобы уберечь твою Сэнди от беды.
Я думаю о неизвестном вторженце, внетелесном придурке, мальчике в зеркале и понимаю, что вероятность «сатанинского откровения» у Генри Ашеса «недостаточно мала».
Я хочу попасть в голову Сэнди, но, честно, не хочу быть выброшенным оттуда неизвестным вторженцем, не хочу лишний раз понимать свою слабость. Надо тренироваться на первом встречном – нет, на каждом встречном, чтобы самому выбрасывать любого призрака из головы.
– Жалеешь,
Имеется в виду знаменитая работа русского художника Ф. П. Решетникова – картина «Опять двойка».