Авторское собрание сочинений. Евгений Гатальский
похитить собственную дочь, и он согласился, без особых угрызений совести.
– Ты хочешь, чтобы я вселил в его голову угрызения?
– В точку, – киваю я.
Ин с полминуты раздумывает, затем спрашивает:
– Как обстоит у него сексуальная жизнь?
– Что?
– Сколько оргазмов можно у него украсть?
– Мне кажется, ноль. Ашесу очень много лет.
Я вспоминаю насилие Ашеса над Таей, но решаю ничего не говорить.
– А дочь у него молодая?
– Да.
Ин почесывает подбородок.
– Я не люблю воровать у женщин, – говорит он.
– А тебе обязательно воровать?
– Да, иначе я нарушу свои принципы.
Это заявление несколько сбивает меня с толку.
– Нарушь свои принципы всего один раз. Ничего страшного не произойдет.
– Думаешь? А вдруг меня настигнет проклятие?
Хорошо, что я помню свой предыдущий сон, думаю я, и говорю:
– Ты же говорил, что тебе без разницы, существует ли проклятие или нет.
– Да, все равно, и до сих пор все равно – но вдруг я лишусь своего главного удовольствия, если займусь не привычным делом?
Я теряюсь. Мне кажется, Ин противоречит сам себе, и об этом я говорю ему вслух. Ин яростно мотает головой.
– Нет, нет, нет, Уайт. Мне безразлично проклятие, пока я сам не отступаю. Кесарю кесарево, а Божие Богу.
Почему-то я думал, что Ин согласится сразу. Этого не происходит, и, понятное дело, я огорчаюсь.
– Что ты хочешь взамен? – спрашиваю я.
– А что ты можешь мне дать?
– То, что ты можешь у меня забрать – все твое, бери.
Я говорю абсолютно серьезно, но Ин, похоже, воспринимает мои слова как издевку.
– Ты хитер, Уайт. Просишь меня об услуге, а сам при этом ничем не рискуешь…
Затем Ина словно бы озаряет, он добавляет:
– Ты готов дать клятву перед Вселенной?
«Чего?» – хочу я спросить, но отвечаю:
– Готов.
– Ты готов поклясться перед Вселенной, что возьмешь на себя мое проклятие, каким бы оно не было?
Звучит пугающе, думаю я, но выбора у меня нет.
– Клянусь, что возьму на себя все твои грехи, какими бы они ни были, и с достоинством приму проклятие, каким бы оно не было.
И на всякий случай добавляю:
– Клянусь, клянусь, клянусь.
Ин довольно кивает. Он протягивает мне руку. Я ее пожимаю и с некоторым потрясением осознаю, что моя рука не проходит насквозь. Наши руки плотно смыкаются, как у живых людей.
– Я обязуюсь заставить Генри Ашеса заботиться о Сэнди Ашес в любое время, в любую ситуацию, вплоть до самой его смерти.
Теперь киваю я. Мы разрываем рукопожатие, и я уверен, что нашу сделку можно считать в равной степени взаимовыгодной.
– Все, теперь должен прийти твой обычный сон. Хочешь продолжить разговор с Ирой?
– Нет.
Ин машет рукой, медленно растворяется в воздухе, до меня доносится его уплывающий голос:
– Сожалею, но тебе