Восприемник. Константин Александрович Алексеев

      Воспоминание о Пригарине отозвалось в груди болезненным чувством запоздалой вины. В тот вечер, принимая возле казармы от приятеля сверток с домашними вкусностями, Ромка не догадывался о том, что Шах вот уже месяц ведет с ним двойную игру… Нет, не догадывался, а лишь изумленно рассматривал гостинцы Кропочевых.

      − Так кем они тебе приходятся? – в который раз спрашивал он.

      − Я же говорил: родня жены моего крестного.

      − А крестный тебе кто? Брат или дядька?

      − Нет, просто сосед по деревне.

      − Тогда ни фига не понял: с какой радости они ради тебя так расщедрились? Им чего, деньги девать некуда? Они чего, типа это, новые русские?

      − Какой там! Пашкины тесть с тещей в церкви работают за гроши, жена его в детском саду воспиталкой, а сам он, ну крестный, тут в Москве служит.

      − Не генералом часом?

      − Не, старлеем. В спецназе.

      − Да-а, − обескуражено протянул Ромка. – Бывают люди не от мира сего… Мало того, что дочь отдали за немосквича, да еще за нищего вояку. Хата-то у них хоть нормальная? В престижном районе?

      − В Марьино. Четырехкомнатная, в новом доме.

      − Да-а, райончик, конечно, отстойный, но хоть квартирка для четверых нормальная.

      − На шестерых. Точнее, уже почти на семерых.

      − Это как?

      − Там кроме жены родоков еще две ее младшие сестры. Ну и у Пашки с Веркой тоже скоро свой спиногрыз родится.

      − Да, не фонтан. А крестный твой, небось, специально киндера ей заделал, чтобы окрутить, да?

      − Нет. Они до этого поженились. Это уж потом.

      − Совсем чокнутые, − подытожил Пригарин. – На фиг вообще эти киндеры нужны? Тут для себя хрен поживешь… Хотя, ты говоришь, они религиозные?

      − Ага.

      − Тогда все ясно. Это не лечится. Ну ладно, бывай, а то меня в роте уже заждались… Ты, кстати, заходи после отбоя, − бросил он напоследок приятелю. −Мы сегодня на службе у одного бобра «Бренди» отжали. Как раз твой закусон кстати будет…

      Больше всего Ивану хотелось скорее дождаться вечерней поверки, завалиться на койку, чтобы в темноте еще раз вспомнить лицо Кати, ее ясные васильковые глаза и спокойную улыбку. Но после того, как в расположении погас свет, а старшина удалился в каптерку, Шах тихо оделся и, предупредив дежурного сержанта, отправился в соседнюю роту… А как он мог не пойти?

      …Эх, сколько он потом корил себя за то, что в тот предновогодний вечер пошел на поводу у Крысы, а потом еще вступился за него и приложил мужика, оказавшегося шишкой из мэрии!.. Кирееву-то что: не сегодня-завтра на дембель, а там ищи-свищи его на краю света в какой-нибудь