Фантастические случаи и события. Сергей Тарасов
хую пермскую тайгу, что выхода у нас просто не было – начальник нашей геологической партии пообещал, что если мы не принесем ему кристалл алмаза, то он нас не будет вывозить из тайги. Это была не пустая угроза – нам грозила зимовка в этом богом забытом суровом крае. А в тайге уже заканчивалось лето, впереди была дождливая уральская осень, нам надо было спешить, чтобы до белых мух успеть найти алмазную трубку.
Задача была вполне выполнимая – в Архангельской области уже были найдены алмазные трубки – диатремы, а геологические структуры, в которых они располагались, начинались на нашем участке. Кроме того, здесь были известны россыпи алмазов, которые разрабатывались уже давно. В них были замечательные бесцветные кристаллы, из которых гранились безукоризненные по качеству бриллианты. Все было в наших руках, требовалось только везение и удача.
Мы работали круглые сутки, потому что здесь летом были белые ночи, можно было, не особенно напрягаясь, читать газету от заката до рассвета, а уж показания приборов мы видели, как филины, в любое время суток. Наши палатки стояли на берегу таежной речки, в которой вода даже в разгар лета была холодной. Никто и не думал этим летом здесь купаться, все мечтали об Анталье, путь в которую был открыт каждому геологу, или рабочему – надо просто найти кристалл алмаза, или несколько, тогда можно было махнуть на море с полными карманами денег. Но пока нам не везло: в пробах не было даже спутников алмазов.
Вдоль нашей речки была старая лесная дорога, которая выходила на заброшенный старый Екатеринский тракт, а вела она на старую заброшенную лет пятьдесят деревню. Ей, наверное, было больше ста лет, но выглядела она так, как ее будто недавно построили. Все постройки и дома в ней были целыми, в отличном состоянии, и нигде не было даже видно трухлявого столбика. Это объяснялось просто – все было построено из кедра, на века, а фундамент домов был сложен из массивных лиственничных бревен. Даже мебель в домах была, в основном, из кедра, красноватой на взгляд древесины.
Домов в этой деревне было мало – всего двадцать дворов. Все они стояли одной улицей на поляне, вытянутой вдоль реки. Мы стояли лагерем в девяти километрах ниже по течению, но только один раз заходили в эту одинокую, внушающую почтение и уважение деревню – у нас не было времени, чтобы исследовать эти заброшенные дома,– все работа, пусть она проклята.
Лето было в этом году отличное: солнечное и теплое. Но впереди была осень, ожидались дожди, а жить в палатках без печек в такую сырую погоду было невозможно. Мы уже заканчивали центральную часть нашего участка, нам оставалась северная часть – та, на которой находилась заброшенная деревня. Работа была каторжная – после аэромагнитной сьемки надо было найти в глухой тайге все выявленные аэромагнитные аномалии, сделать на них наземную магниторазведку и пробурить в эпицентрах аномалий скважины. Буровая установка на базе трелевщика была нами оставлена в Красновишерске – она была слишком тяжела для этой глухомани, а вездеход Газ-71 сломался, когда вытаскивал эту тяжелую буровую из болота. Мы обходились ручным бурением – так называемым буром геолога. Им можно было пробурить скважину до десяти метров, а нам больше и не надо было. Единственным неудобством для этого вида бурения была необходимость постоянно доставать шнек.
При шнековом бурении порода сама должна выноситься на поверхность, но для этого надо было приводить шнек в движение мотором, как у нормальной буровой установки. Но здесь приходилось крутить шнек руками, и если не поднимать породу через десять – двадцать сантиметров, то на подъем бурового снаряда сил уже не хватало. Особенно было трудно поднять шнек, если в скважине попадался какой-то обломок горной породы, или галька. Он заклинивал буровой инструмент в скважине, и поднять его было одному рабочему трудно, почти невозможно. Поэтому мы бурили вдвоем, и доставали шнек пока успешно.
Всю горную породу из скважины мы промывали, и серый шлих отправлялся на изучение в минералогическую лабораторию. Когда я мыл шлих, то всегда смотрел, не попадется ли алмаз в пробе, или его спутники – прежде всего гранат. Но пока мне ничего интересного в шлихах не попадалось, но я надеялся, что в один прекрасный осенний день в очередном шлихе попадется алмаз, – и не просто обычный бесцветный кристалл, а цветной – розовый или голубой. Ну, может, или совсем редкий, – черного цвета. В самом начале работы я отмывал черный шлих – надеялся на то, что в нем окажется золото. Но здесь его не было совсем, и я прекратил мыть черный шлих.
Ужин был довольно поздним – часов в десять вечера, потом дежурный варил еду на следующий день, а мы отправлялись по спальным мешкам – до самого утра. После напряженного рабочего дня даже ложку было не поднять, и единственным отдыхом был сон, без снов и пробуждений.
Утром зарядил мелкий дождик и в тайгу мы не пошли – весь день работать мокрым никому не хотелось. Посоветовались после завтрака и решили, что надо сходить в деревню, выбрать себе дом, в котором можно было пожить в такую дождливую погоду. Осенние дожди здесь могли идти по неделе и больше, поэтому надо к ним всегда быть готовым. Рабочие остались в лагере – отдыхать и готовить дрова, а мы с геофизиком взяли карабин и двинулись в деревню.
Через полтора часа ходьбы мы уже подошли