Лестница №8. Влад Южаков
в бурлящую бездну смотреть отважно
(Возможно ли было иначе – вопрос тяжёлый.
Возможно. Но это сегодня уже неважно).
Машина запущена – поздно глотать боржоми
Тому, кто отведал коктейль из огня и стали.
Поэтому шашку из ножен и ногу в стремя!
Не время, товарищ! Такая пора настала!
Похоже, для истины в жизни всегда не время.
Полынья
То ли в трепетной юности, то ли в ночном бреду…
Не упомнишь в деталях, где было – проходят годы.
Еремей на реке поскользнулся на тонком льду,
Проломил ненадёжный покров и ушёл под воду.
Смерть в суровом краю холодна и остра как сталь.
Зазеваешься чуть на морозе – пиши пропало.
Еремей суетился, метался… Потом устал.
И решил: «От судьбы не уплыть. Только жаль, что мало
Повидал в этой жизни. И жаль, что всего одну
Выделяют планиду на всякого постояльца».
И когда он совсем уж собрался пойти ко дну,
За кривые края полыньи уцепились пальцы.
Тяжело выбираться на воздух из-подо льда.
Под морозными звёздами быстро немеет тело.
Закричать бы сейчас, только в горле стоит вода.
Да и как-то не хочется громко шуметь без дела:
«И вообще, кто пожил в глубине – к немоте привык!
Ни к чему нам, познавшим молчание, шум в эфире».
Еремею не надобны больше ни вздох, ни крик —
Будто целая жизнь пролетела в подлёдном мире.
Для чего ему голос, когда чешуя на лбу?
Изучать красноречие нынче, пожалуй, поздно.
И наверно, сподручнее тихо винить судьбу
И смотреть сквозь застывшую воду туда, где воздух.
От лещей с пескарями уж точно не ждёшь беды.
Рыбы лучше, чем люди – любому ершу понятно.
Еремей покряхтел, заглянул в черноту воды,
Почесал пятернёй в бороде и нырнул обратно.
Вой на болотах
Непроглядный туман, камыши и лягушки. На воле
Даже наше болото – достойный пера водоём.
Но такая тоска на душе… В одиночестве вою.
И становится легче на миг. Эх, повыть бы вдвоём…
Низкий звук по округе разносится в воздухе влажном.
И молчат кулики, и не каплет с травинок вода.
Есть расхожее мнение: вой в темноте – это страшно.
Ерунда. На болотах спокойнее, чем в городах.
Кто сказал, что увижу чужого – и сразу же в драку?
Да на кой он мне сдался, бессмысленный этот чужой?
Это так заурядно – бояться большую собаку,
Не узнав про тоску на душе у собаки большой.
Просто скоро закончится время. Пронзительно треснет
Ветка под сапогом, обозначив, что жизнь позади,
И неумный, но меткий инспектор по имени Лестрейд,
Ни секунды не медля, обойму в меня разрядит.
У тебя, без сомнений, семья, ипотека, заботы…
И, понятно, суровы замшелые наши