Точка Невозврата. Михаил Макаров
дным, что в боевой горячке утрачивается координация войск и, как следствие, нивелируется стратегический замысел. Поэтому штаб корпуса настоял на присутствии всех старших начальников вне зависимости от остроты ситуации на занимаемых участках фронта.
В целях экономии времени совет проводился в здании железнодорожного вокзала. В отличие от вокзалов других станций московского направления, Курский располагался в стороне от транзитного движения. С магистралью его соединяла ветка через реку Тускарь.
Место во главе стола занял командир первого армейского корпуса Кутепов. Коренастого сложения, с квадратной чёрной бородкой и усами, кончики которых были подкручены вверх, генерал-лейтенант выглядел старше своих тридцати семи лет. Смугловатое скуластое лицо, просторный лоб, могучий затылок, широко расставленные глаза с прищуром свидетельствовали об азиатских корнях. Решительный экстерьер придавал ему сходство с быком. Возможно, поэтому среди черт характера комкора доминировало упрямство.
После освобождения Курска губернская газета «Вечернее время» в хвалебной статье сравнила внешность генерала с портретом конквистадора кисти Веласкеса. Равнодушный к лести командир корпуса посмеялся над борзописцами, а в узком кругу обмолвился, что у него физиономия обычного московского банщика.
Строевой офицер Кутепов не имел академического образования и в среде военных профессионалов считался человеком средних способностей. Недоброжелатели за спиной говорили, что с момента производства в первый чин он не взял в руки ни одной книги и был способен командовать ротой, не более. На первые роли в Добровольческой армии его вывели железная воля, ненависть к большевикам, приверженность к дисциплине и неимоверное усердие.
Сейчас в руках генерала, без преувеличения, находилась судьба России. Ведомые им войска приблизились к столице на триста пятьдесят вёрст.
Кутепов был одет в простую гимнастёрку с навесными погонами защитного цвета. На груди его белел эмалью орден Св. Георгия 4-й степени, левее разместился знак за Ледяной поход – серебряный терновый венец, наискось пронзённый мечом. Награды говорили о личной отваге их обладателя.
Начальник штаба корпуса Достовалов – худощавый, подвижный генерал-майор, вооружившись указкой, встал подле оперативной карты, вывешенной на стене.
– Внимательно слушаем вас, Евгений Исаакович, – не любивший прелюдий комкор открыл совещание.
Генштабист доложил обстановку кратко и сугубо по сути.
После взятия Орла центр соединения, состоявший из трёх корниловских полков, выдался далеко вперёд. Фронт корниловцев растянулся на сто шестьдесят вёрст. Их соседи справа – алексеевцы, овладев городом Новосиль, вошли в Тульскую губернию. Далее правый фланг опускался к югу, где вели тяжёлую борьбу за Елец марковцы. Отставший левый фланг дроздовцев круто загибался от Дмитровска к Севску.
Корпусу противостояли вся 13-я и часть 14-й армии советского Южфронта. Этот противник был хорошо знаком и посему беспокоил не особо. Подлинную головную боль доставляла свежая Ударная группа красных, скопившаяся в прорехе между корниловцами и дроздовцами. Ядро её состояло из Латышской дивизии, насчитывавшей девять стрелковых полков, один кавалерийский и четыре артиллерийских дивизиона. Сильной по качественному составу была и украинская казачья кавбригада, имевшая опыт рейдирования по тылам Петлюры.
За последние дни ударники, двигаясь от Карачева, прогрызли жидкую оборону корниловцев, вынудив оставить город Кромы. В связи с этим возникла реальная угроза тылам группы, отстаивавшей Орёл.
Во фронтовом резерве красных стояла Эстонская дивизия. Кроме того, они имели немалые силы в Брянском, Тамбовском, Козловском и Елецком укрепрайонах.
– По данным разведки, обороняющемуся противнику удалось обеспечить тройной численный перевес, – генерал Достовалов заканчивал доклад в гробовой тишине.
Строевые начальники, впервые за последний месяц собранные вместе, боялись упустить хотя бы слово. В круговерти непрестанных боёв каждый из них видел обстановку только на своём участке, полагал её наиболее тяжёлой и надеялся, что у соседей ситуация предпочтительнее, а в целом – картина оптимистичная.
Не тратя время на выслушивание эмоциональных реплик, Кутепов предложил высказываться по существу. По устоявшейся армейской традиции начали с младшего по чину.
Командир второй бригады Скоблин – невысокого роста брюнет, свитый из мышц и сухожилий, вскочил со стула, словно спортсмен при команде «марш». Предводительствуя наиболее боеспособными частями Добрармии, этот самородок сделал головокружительную карьеру, став полковником в двадцать четыре года[3]. В свете грядущей реорганизации он был без пяти минут начдивом.
– Штабом группы разработан план стабилизации обстановки! – энергично начал Скоблин, выказывая отсутствие резца в нижней челюсти, отчего шипящие звуки в словах слегка просвистывали.
Кутепов остался неподвижен как сфинкс, несмотря на то, что самоуправное решение комбрига-2 захватить на совещание своего начштаба, кольнуло
Произведён 12 ноября 1918 года.