Точка Невозврата. Михаил Макаров
вкопанных в двух саженях один от другого, вертикально установили длинные гибкие прутья. Эскадрон шпалерой выстроился у кромки поля.
– Вахмистр, на исходную для выполнения упражнения арш! – громко скомандовал Корсунов, вставший напротив мишеней.
С правого фланга на рослом англоарабе рыжей масти широким шагом тронулся Саганович. Перешёл на рысь, выхватил шашку, взяв её «черкесским» хватом, ближе к клинку. Такой способ облегчал управление холодным оружием, но требовал серьёзной тренировки.
Вахмистр пронёсся мимо редкого строя лозин и, не вставая в стременах, шесть раз коротко взмахнул рукой. Тонкий посвист клинка, различимый даже сквозь топот копыт, свидетельствовал о стремительности ударов. Верхушки всех прутьев слетели как бритвой срезанные.
Саганович возвращался на исходную. Корсунов залюбовался плавными движениями красавца жеребца. Массивный корпус, широкая грудь, короткая сильная спина, мощный круп, длинная изогнутая шея, голова с выразительными глазами. Хвост приставлен высоко, ноги длинные и сухие. Будучи заядлым лошадником, ротмистр знал – англоарабы смышлёны и надёжны, однако темпераментны. Справиться с ними под силу лишь опытному всаднику.
Таковым, без сомнения, являлся вахмистр Саганович. После выполненного упражнения он тщился выглядеть равнодушным, в целом это ему удалось, только глаза проблёскивали жёлто, как у камышового кота.
Прутья в стойках быстро заменили, и на полосу вышел старший унтер Пышнограев. Он тоже срубил все лозины, правда, у двух вершинки повисли на шкурке коры. На соревнованиях такие удары штрафовались.
Корсунов зычно похвалил Пышнограева, мысленно открыживая: «Ну вот, пара рубак в эскадроне имеется».
Шестёрка служивых кавалеристов показала себя середнячками. Фасонистый юнкер Белораменский заметно нервничал на старте, опасаясь скиксовать. Он попытался продемонстрировать удар с оттяжкой, что едва не привело к травмированию коня. Тем не менее два прутка юнкер ссёк.
Потом начался бесплатный балаган. Необходимость менять лозу в держателях отпала, горе-джигиты если и попадали палашами по мишеням, то лишь раскачивали их. Большинство сельских парней проносилось по дорожке, не успевая нанести ни одного удара. Ефрейтор Рыбалко предварил заезд кичливой фразой: «Учитесь, хохлята». Выпучив глаза, помчался, страшно взмахнул саблей и снёс лошади кончик уха.
Когда подошла очередь «добровольчиков», цирк превратился в сплошной смертельный номер. Двое вольнопёров на скаку полетели из сёдел, первый отделался испугом и парой синяков, второй расшибся крепко, ударившись спиной. Когда увечного потащили с поля на носилках, Корсунов подумал, что во избежание необратимых потерь учение надлежит прекратить, тем более на полосу выезжал Фиргер. Белый как мел очкарик и палаша из ножен не успел выдернуть, как жеребец, заржав, понёс его в сторону конюшни, подкидывая задом, отчего доброволец запрыгал мешком с картошкой.
– Довольно, вахмистр! – Корсунов отмахнул свёрнутой плетью.
Саганович, прежде чем отдать команду, мазнул офицера взором,