Сумерки не наступят никогда. Елена Блосфильд
ни о чем спрашивать – наверняка он уже подозревал меня во всем, если не знал точно о моем задании.
Если рассуждать логически, то сбежавший экземпляр вряд ли смог в одиночку и без следов интегрироваться в общество. Где он живет? Что делает? Его наверняка кто-нибудь заметил бы за эти два года. Всё подозрительное фиксируется и проверяется. Значит, предположим, ему кто-то помог. Кто-то из людей. Кто в наше время станет помогать странному незнакомцу? Женщина? Добрая? Может быть. А Эрик? Мог бы помочь ему? Но в этом случае он бы знал точно, кому помогает. И тогда бы у экземпляра был доступ к сангусу, и он не нападал бы на грузовики и на людей. Значит, Эрик и экземпляр не знакомы, либо это одно и то же… Нет, не может быть!
Я отогнала неприятные мысли прочь.
– О чем задумалась? – пришла очередь Эрика допрашивать меня.
– Не хочу уходить, – созналась я.
Мне действительно не хотелось уходить. Мы сидели на диване и смотрели друг другу в глаза.
– Я не хочу больше слушать про завод и про сангус, хотя это, конечно, очень интересно… Я, к сожалению, не журналист, а то бы написала сенсационную статью…
– О, если б ты была журналистом, я бы закрыл свой рот на замок! И показал бы те цеха, в которых делаются обычные лекарства. И никто бы никогда не узнал, что под землёй.
– Но откуда ты знал, что я не журналист?
– Вчера утром навел справки, перед тем как позвонить тебе.
– Что? Ты шутишь наверное? Вот так просто можно узнать профессию человека?
– Да, просто, если знаешь его имя и если он есть в базе. Ты же в курсе…
– Да, но это в полиции, а обычный человек… как может?.. – Я не договорила. Эрик меня перебил:
– Не обычный, а тот, кто работает на секретном заводе. Извини, я не мог иначе. Мне надоели эти слежки, подозрения, допросы, секреты… Не хочу, чтобы между нами были тайны. И хотя мы многое скрываем друг от друга сейчас, но в будущем, надеюсь, когда познакомимся поближе, будем полностью доверять друг другу.
Я была поражена таким откровением и решила переменить тему.
– Эрик, – ласково сказала я, – расскажи мне о своих родителях. Они живы?
Эрик погрустнел. Зачем я спросила о родителях? Из любопытства? Или чтобы проверить, не экземпляр ли он? Ведь тот знал, что рожден в лаборатории, хотя за два года мог сочинить правдоподобную историю.
– Нет, они умерли. Мать – от несчастного случая в своем кабинете во время опытов. Она была ученым. Занималась разными химическими веществами и однажды произошел пожар. И она погибла. Я тогда был еще совсем маленьким. Отец тоже умер. Лет десять назад. Он был старым и сердце у него было больное. Он умер у меня на руках, можно сказать. Заснул в своей постели и не проснулся. Я его похоронил в фамильном склепе, рядом с матерью. Он давно подготовил для себя там место… – Эрик сделал паузу. – И для меня тоже… Но я вряд ли буду похоронен там…
– Извини, давай не будем о грустном. – Я уже пожалела о своем вопросе.
– Всё