Сумерки не наступят никогда. Елена Блосфильд
тихо рассмеялся.
– Ты говоришь загадками, – сказала я спокойным тоном.
– Это не загадки. Это философия, – улыбаясь, сказал Эрик и, разводя руками, добавил: – А вот это – факты и правда жизни.
Он открыл передо мной несколько дверей с замысловатыми зашифрованными замками, шепча что-то себе под нос.
Я на миг насторожилась. А что если он меня запрет внутри и никто никогда не узнает, где я. Но отступать было поздно. Раз уж он меня привел сюда, то значит с какой-то целью. И снова меня охватил страх: как бы не случилось, как в кино: приведет в лабораторию и скажет: «Теперь ты слишком много знаешь, поэтому я сотру тебе память». Или кое-что похуже – сотрет меня с лица земли.
– Здесь работают самые лучшие специалисты страны. Потому что этот завод – самый лучший и самый нужный, – нахваливал Эрик.
– Кому нужный? – вставила я вопрос, чтобы не молчать.
– Стране. Правительству. Президенту. Всем нам.
– И тебе?
– Особенно мне. И я тебя хочу познакомить с тем, что важно для меня. Важнее всего на свете.
– Хорошо здесь зарабатываешь? – спросила я.
Эрик рассмеялся.
– Главное не зарплата. Главное – любить свое дело, – снова уклончиво ответил он и добавил: – То есть свою работу. Вот, смотри.
Мы прошли по стеклянным коридорам. Слева и справа, в полумраке, что-то двигалось, что-то еле слышно переливалось, булькало, а в конце коридора я различила звон стеклянных сосудов. Или бутылок. Или пробирок.
– Алкоголь? – спросила я.
– Нет. Но это употребляется в пищу. Некоторые люди жить без этого не могут, – объяснил Эрик.
– Дорого стоит? – задала я наводящий вопрос.
– Нет. Ничего не стоит. Вернее, достается это людям в обмен на свободу. А те, кто хочет быть свободным и имеет состояние, отдает это состояние на развитие этого производства, то есть инвестируя капиталы. Ясно?
– Ничего не ясно! Но ты так много рассказал, что за эту информацию я теперь должна отдать свою свободу. Или ты хочешь мою жизнь? – улыбнулась я, решив прямо спросить Эрика о его намерениях, улыбкой обратив такие слова в шутку.
Его реакция была неожиданностью для меня! Эрик долго смеялся!
– Мы не на съемках фильма, – наконец смог сказать он, беря меня под руку и уводя в обратном направлении – к выходу. – Вот так всё и происходит в этом здании. Жидкость наливается в сосуды, а сосуды отвозятся на склад готовой продукции. В холодильник. Там холодно. Но не очень. Хочешь посмотреть?
– Почему здесь так темно? – спросила я; темнота действовала на мой организм совершенно не так, как хотел Эрик: вместо интереса к его науке я испытывала лишь желание уединиться с ним где-нибудь в укромном уголке.
– Свет мешает химическим процессам, – просто объяснил Эрик.
Мы поднялись на лифте, прошли мимо проснувшегося охранника, который даже не взглянул на нас, и оказались на свежем воздухе. Эрик направился к следующему