Мама, которую я любил. Группа авторов
наконец дойдёт и они оставят меня в покое.
– Ты опять повышаешь голос. Только и слышу, что твой ор.
– Потому что вы меня уже задрали! Дайте мне жить!
И только когда за папой или за мамой закрывалась дверь, и я оставался в комнате один, наступало облегчение. Но ненадолго. Наползала духота. Становилось трудно дышать. Если закрывалась дверь, я бежал распахивать окно. Мне срочно нужно было освободиться от всего, что накипело, душило, довлело надо мной. Нужен был свежий воздух. И вот однажды, когда мне стало совсем невыносимо, после очередной ссоры с родителями, я убежал из дома. Был уже вечер, и, естественно, меня понесло в центр.
Я твёрдо решил вернуться к Регине и всё ей рассказать: что не люблю свою приёмную семью, что мне там плохо, что не верю родителям и хочу вырваться на свободу, снова сбежать. Сказать всё это в надежде, что она пожалеет и предложит свой кров. Примет – хорошо, нет – плевать, останусь на улице. А ещё мне придавали смелости её слова, сказанные перед тем, как меня забрали: «Обязательно приходи, когда тебя усыновят, и поделись, как ты счастлив». Нет, блин, я несчастлив! Это всё не моё!
Я приехал к знакомому дому, смело вошёл в подъезд, поднялся на третий этаж, и… у меня подкосились ноги. Что сказать? «Привет, помнишь ли ты меня, оборванца-засранца?» И представилось такое зрелище: Регина открывает дверь, смотрит на меня и… не узнаёт! А ещё хлеще, если узнает и в лицо рассмеётся! «Опять ты? Зачем притащился?» И что ей ответить? «Усыновите бедного Димочку?» Глупо! Какой же идиот! Сгорая от стыда, я бросился обратно и внизу налетел на входящую в подъезд Регину.
– Куда ты несёшься, придурочный?
– Простите! – пролепетал я, опуская голову, чтобы она не узнала.
– А ну, стой! Сумку мою подними. Поживее!
Я потянулся за сумкой – это был пакет-майка с продуктами, и в этот момент произошло самое страшное: у него оборвалась ручка, и часть содержимого рассыпалось по полу. Послышался звук бьющегося стекла. У меня перехватило дыхание.
– Регина, прости! – выпалил я и тут же замер.
Она удивлённо посмотрела на меня:
– Личико подними.
– Чего?
– Лицо, говорю, подними, глухомань.
– Здрасьте, – я виновато улыбнулся.
– Охренеть! Кого я вижу… Димка, ты, что ли?
Опять эти насмешливые губы.
– Неужели второй раз сбежал из детдома?
– Нет. Меня усыновили.
– О-о-о, вот это да. Поздравляю. А здесь тогда что забыл?
– Гуляю. – «Провалиться мне сквозь землю!»
– Ну просто милота. В подъезде, что ли? – продолжила расспросы Регина.
– Да… Нет!
– Ясно, – она рассматривала меня и вся светилась. – Как ты вырос, охренеть! Ну пойдём, чаем, что ли, угощу. Только на часок, а то мне ещё по делам надо.
Я собрал рассыпавшиеся продукты и поднял бутылку, которая, к счастью, не разбилась.
– И как тебе в семье? Место у подушечки и лоток в ванной выделили? – Регина засмеялась.
– Что?
– Прижился,