Тихий омут. Павел Беляев
раздалось из сеней, и священник скривился, как от зубной боли. – Эй, басурман? Опять высиживает, сынько!
Священник не стал дослушивать. Вздохнув, поднялся и, хрустя мокрым снегом, подошёл к поленнице. Там у него был небольшой тайник – глубоко, почти под самым настилом. Не глядя, пошарив рукой, пастор выудил оттуда маленькую замерзшую рукавичку. Огляделся, как бы никто не увидел… И нежно погладив, водворил варежку на место.
– Ох, грехи наши тяжкие, жизнь горемычная… – набатом раздалось сзади.
Клер вздрогнул и медленно обернулся. Прямо перед ним стоял высокий незнакомец в долгополом зелёном камзоле, с соломенной шляпой на голове. Лицо пришельца скрывал красный вязаный шарф. Ладони были затянуты в кожаные перчатки. Незнакомец сильно горбился и стоял на ногах как-то странно, постоянно переступая, будто семенил.
– Господи прости, – перекрестился на косую пастор.
– Не поминай имя господа твоего всуе, – усмехнулся незваный гость.
Клер попятился и, налетев спиной на дровни, сполз по ним в сугроб. Послышались глухие звуки падающих поленьев. Хрустя снегом, подошёл незнакомец. Он стремительно присел на корточки и взглянул в глаза священнику.
– Какой добрый пастор, – ехидно произнёс он, – школу приходскую открыл… Денег за учёбу не берёт… С детишками целыми днями возится. Истинный пример добродетели.
– Сгинь нечистый! – заверещал Клер и принялся сбивчиво нараспев читать молитву, изгоняющую беса.
Пришелец захохотал. Он схватил Клера за грудки и единым махом сорвал косой крест, заключённый в круг. А потом так сжал в кулаке, что посыпалась труха.
– Он имеет силу, – тихо произнёс нечистый, – но только не в твоих руках. Ты не достоин даже той секты, к которой принадлежишь, пастор Клер. Я вижу насквозь твою чёрную душонку. Ох, не по нраву бы пришлись твои мысли родителям учеников… Особенно отцам девочек, которых ты имеешь обыкновение иногда поглаживать в самых нежных местах…
– От тебя же всё! – сорвался на фальцет священник. – Ты же и искушаешь! Пропади ты пропадом!
Незнакомец в соломенной шляпе вновь расхохотался.
Скрипнула дверь, и показалось круглое лицо с узенькими заплывшими глазками и тонкими прямыми губами. Женщина высунулась на улицу до половины и, уж собравшись обругать мужа последними словами, наткнулась взглядом на согбенную фигуру пришельца в камзоле. Слова комом застряли в горле.
Лукавый медленно повернул голову в её сторону и жестом показал, чтобы убиралась. Баба оказалась понятливой, поспешно захлопнула дверь и, судя по шороху из сеней, подпёрла чем-то тяжёлым. Незнакомец улыбнулся одними глазами, как часто взрослые награждают забавные детские шалости, и обратил своё внимание обратно на Клера.
Пастор сидел по пояс в снегу не в силах пошевелиться. Вся жизнь пронеслась у него перед глазами, и священник уж мысленно простился с белым светом. Во всяком случае, с приходом и саном – уж точно. Что это за священнослужитель,